троих с немым вопросом: на его лице было написано ровно моё состояние: абсолютное непонимание происходящего.

Конец беседы, приплыли.

Он действительно никуда не поедет, хоть палкой бей, хоть наручники надевай. А с ума сойти действительно может. И это будет на моей командирской совести, между прочим.

— Застыли все! Тихо, сказал! — резко приказал я. Безнадежно махнув на Шведова рукой, повернулся к Мозолевскому: — Далеко до этой лешачьей заимки?

— На КС-100 пара часов ходу.

— Тогда решаем так. Мы уезжаем, а ты, товарищ больной Шведов, быстренько собирайся, пакуй только самое ценное, и подвози прямо к берегу. Будь наготове, жди. Как появимся, сразу начнём грузить пожитки на катер, — усталым голосом инструктировал я, всматриваясь в окружающее двор пространство. В его застывшие глаза смотреть просто невозможно.

— Вот и верно, — с шумом выдохнув воздух, сказал Михаил.

— Может, ещё мальца правильный ход обдумаем? — как-то по-взрослому предложил пацан.

Я даже не понял сначала, что или кого он имеет в виду. Я вообще ничего не обдумывал. Собственно, сейчас и обдумывать нечего, мало данных, только психические рефлексии и непонятки. В идеале не торопиться: эх, сделать бы небольшой перерыв в концерте, посидеть в сторонке, побыть одному. Да, хорошо бы прийти в себя, успокоиться, и только тогда принимать все последующие решения…

Ну как тут успокоиться, если новые вводные всё продолжают поступать?

— Погодьте! Я не могу вот так эвакуироваться, с одними баулами, у меня же машины! — Артём взглянул на меня, как на несмышленыша. И добавил вполголоса, с откровенным отчаянием, уже понимая, что выходит облом: — Две, грузовик и джип, разве кто бросит такое богатство!

— Предлагаешь поставить своего таракана на катер? — съязвил Васильев.

— Зачем же? По зимнику, он до самого Кривляка идёт! — почти радостно провозгласил оживший Шведов. — Начальник, дай мне Мишаню, мы на двух машинах и пойдём. Я на джипе, Мишаня на грузовике, там несложно. За несколько часов…

— Гениальный план, — усмехнулся я.

— А что? — ещё не понял хозяин фактории.

— А то! Никого я тебе не дам, Шведов, вот мой ответ, окончательный и бесповоротный. Опергруппа пришла с конкретным заданием, и я его выполню, хоть сам расшибусь, хоть тебя расколю пополам! Да и зачем тебе эта рухлядь? — я показал рукой на яркий китайский грузовичок с лентами иероглифов по бортам и обшарпанный серый «Терракан» с ноздрёй на капоте. — «Сарепта» хорошая, вот её и забирай.

— С хранения, считай, новенькая, — машинально вспомнил он.

— Во-о! А машину ты себе в Подтёсово за два дня подберёшь, сейчас с этим просто, целая коллекция стоит. Я не знаю, может, ты ужастиков начитался или насмотрелся, может, что-то примерещилось. Могу даже допустить, что тут действительно всё сложней, чем кажется! Но дело от этого страдать не должно, понятно тебе? Страшно ему… Нам тоже на реке непросто было, особенно ночью.

— Книжек, говоришь, начитался? — с откровенной обидой переспросил он, перебирая губами, будто пытаясь выплюнуть несуществующий песок, такое же бывает после контузии. — Молод ты ещё, начальничек, чтобы судьёй быть, мало повидал. Стоят у меня такие книжки на полках, скрывать не буду, и фантастика всякая имеется. Но ты можешь их не читать, скоро сами всё увидите... Я тоже тебе кое-что скажу, по-книжному. На Шаманской как раз и прочувствуете всё наслаждение от обуявшего вас животного страха. Раз так выходит, то езжайте с богом, смелые. Возможно, такие ощущения вы испытываете в первый и последний раз.

— Да не каркай ты, Палыч! — раздражённо пробасил Михаил. — Наговорил тут всякого: то ли сорок бочек арестантов, то ли и вправду бесовское. Сам посуди, должен после этого командир предусмотреть вероятность, что обратный путь по реке тоже будет непростым? Негоже распыляться, сообща нужно.

— Не поеду, — сквозь зубы напомнил вредный промысловик. — Не хочу в Подтёсово, к воле привык.

— Пусть распыляется, — я вяло махнул рукой, пора завязывать. — Машины в сцепку, сам за руль, и катит по дороге грунтовой к Енисею на Кривляк, там будет время подумать ещё раз. Но учти, жителей в посёлке нет.

— Мертвяки есть. Там рядом могилки зэковские таятся, говорят, их, бедолаг, в общей яме хоронили, — тихо, обреченно сказал промысловик, заставив меня вспомнить о бывшем лаготделении, некогда располагавшемся рядом с Кривляком. — Я как-то упавший крест рядом с дорогой видел…

— Тьфу на тебя! Ты ещё, Артём Павлович, на закуску о зомби вспомни! — механик сплюнул чуть ли не ему на ботинок.

— А ты там стрелял? — вспомнил я о главном.

— Так точно, начальник, стрелял, а вот во что, или в кого, не помню. Дома патроны-то пересчитал в карабине — пяти штук не хватает, сжёг, когда к моторке бежал.

— Обрадовал.

— Мужики, откажитесь, я дело говорю! — Шведов зашептал быстро-быстро, с горячим присвистом при произношении окончаний, хватая нас с