удивительного, связанного невидимыми нитями народа. И этот то ли аптекарь, то ли книготорговец – тоже часть этой сети…

– Я так полагаю, у вас есть свежие газеты.

– Газеты, газеты… есть, конечно.

– А «Биржевка»?

– Извиняйте, только третьего дня…

Я покачал головой, доставая деньги.

– Это меня не устроит. Как насчет копии из Сети?[40]

– Это всегда можно. Дарик! Опять там на непотребных женщин смотришь, шлемазл! Дарик, распечатай господину хорошему свежую «Биржевку»! Поспеши!

Евреи во всем своем суетном величии.

Я достал катеньку, положил ее на прилавок с газетами, потом начал неспешно, как карточный игрок, перебирать остальные.

– Быть может, кто-то в Самарканде знает, что происходит в столице? За разговор с таким человеком – и скупиться не стоит.

Конечно же, этот старый еврей знал. Недаром у него пантофелем надпись на стене – он и контрабандой приторговывает, поди, и денежки принимает и выдает – у евреев есть собственное ответвление хавалы, оно начиналось с горских евреев (татов) Кавказа, и называется потому хавале, и у горцев ушурма. Так что – знает старый черт, что происходит в далекой столице, знает. Знает и боится, вон, как глаза бегают…

Еврей протянул руку, я положил в нее только одну купюру. Он сглотнул…

– Какие-то шлемазлы собрались на власть покуситься, – сказал он, – да нехорошо сделали. Людей побили, да не покусились…

Я положил в ждущую ладонь еще одну купюру.

– Это я и на базаре услышать могу, там рассказчиков много…

Еврей снова оглянулся, не слышит ли кто. В лавке было тихо. Гонимый, отверженный – и потому создавший крайне опасные механизмы единения и подрыва общества народ. Все еще надеются восстановить Израиль и Иудею, откуда их прогнали римляне за восстания и террор. Народ скрытный, они, даже ссылаясь на Бога, в разговорах называют его «неназываемый».

– Ночью четвертого дня в городе убийства и перестрелки были. А утром они захватили окружной штаб и попытались поднять гвардию на мятеж. Были и те, кто поднялись. Потом с Кронштадта морская пехота пошла, в городе танки были.

– Танки…

– Дело говорю, танки! В Неву корабли вошли, все мосты днем развели. Морская пехота прямо у дворцов стала, на дорогах. Корабли в Неву вошли, с них моряки в город выгрузились. Потом, говорят – сама Регентша в город въехала. Этих в Зимний дворец доставили, они вроде на коленях прощения просили.

– Простила?

– Того не знаю, – развел руками еврей, – прошу простить.

Ну, то, что танков давно нет – бухарский еврей того может и не знать. А вот все остальное сильно похоже на истину.

– Дядя, «Биржевка» вот…

– Иди… иди!

Я поделился с евреем еще несколькими купюрами.

– Колбаска кошерная есть?

– Есть! – обрадовался еврей, что можно заработать на чем-то не таком страшном и опасном и избавиться от подозрительного посетителя. – Конскую изволите?

Набрав сушеной конской колбасы, я вышел на улицу. Древний Самарканд мирно, как деловито работающий пчелиный улей, гудел, солнце было на закате…

До караван-сарая, где мы остановились, я добрался без происшествий. На Востоке это легко, это тебе не открытый Запад и не Русь, где душа нараспашку. Прикрылся шемахом – и все, тебя никто не видит и не знает…

Едва шагнул в комнату, которую мы заняли, как понял, плохо дело. Араб, цедя про себя афганские ругательства, перенастраивал канал.

– Что произошло?

– Канал оборвался. Последнее, что я слышал – нападение.

– Нападение?

Я достал свой телефон, подключил, позвонил. Простите, но телефон абонента временно заблокирован или абонент находится вне зоны действия сети.

– Помехи?

– Да не похоже, – Араб снова выругался. – Такое ощущение, что какая-то дрянь просто отключила нас. И не только нас.