Из распахнувшейся как от удара двери на Раэну бросился черный волк. А следом еще и еще один! Я оторопела, даже дара речи лишилась на мгновение, но тут прозвучал громовой голос Сонхейда:

– Арида!

И черный волк, а похоже, волчица, заскулила, отступила, поджав хвост. И два других волка в точности повторили ее действия, причем крайний поскользнулся лапой на крови первого оборотня, но устоял…

В следующее мгновение альфа произнес:

– Ким, уйди.

Он сказал это так, что я повернулась и сделала три шага по направлению к комнате. И я бы ушла. Мне действительно хотелось уйти, но… я помнила, что обещала зверю.

«Ты уйдешь, он погибнет» – слова, написанные на муке мордой волка. Такое не забывается. И я, вернувшись к перилам, громко спросила:

– Гаэрд, что с ней будет?

Отвратительно-самодовольная усмешка на губах Раэны, скрип зубов взбешенного моим неповиновением альфы, и его приказное:

– Ким!

– Что с ней будет? – повторила я вопрос и направилась к лестнице, решив спуститься.

– Ким! Марш в комнату! – сорвался на рык альфа стаи Северных Гор.

Я сбежала по ступеням вниз, правда, так и не ступила на пол – там была лужа крови. Но зато теперь я была шагах в пяти от Раэны и в десяти – от Сонхейда.

– Так что? – с вызовом посмотрела на оборотня. – Ты ее убьешь?

Гаэрд сжал зубы. А я вдруг подумала – убивают ли волки своих женщин? Что-то мне подсказывает, что нет. И эту ненормальную убивать не будут. Изолируют… точнее, попытаются, но убивать не станут.

«Ты уйдешь, он погибнет…»

Страшные слова. А еще страшно понимать – зверь, наверное, мог убить ее сам. Но не убил. Вот и нападающих волков… или волчиц, тут трое. Скорее волчиц.

– Ты не можешь ее убить, да, Сонхейд? – тихо спросила я.

Он не ответил. Раэна гордо произнесла:

– Я – самка, – она вдруг снова начала хохотать, почти издевательски, – меня не тронут! Никто не тронет! Я вернусь даже из-за Граней!

«Ты уйдешь, он погибнет…»

Слова, которые я не смогла бы забыть даже при желании. И другие, сказанные совсем недавно: «Это похоже на оружие твоего мира. Ашас убивает даже оборотней».

Нас многому учили на курсах самообороны, стрелять тоже.

Я подняла руку, прицелившись.

Раэна перестала хохотать, уставившись на меня полубезумными глазами!

«У тебя двадцать выстрелов, моя леди».

И я без сожалений нажала на курок.

Мне никогда не приходилось убивать людей…

Но я убила. Выстрелила в искривленное ненавистью лицо, превратив его в кровавую мешанину…

Мне никогда не приходилось убивать животных…

Но я убила. Едва бьющееся в конвульсиях тело Раэны начало перевоплощаться в рыжую волчицу… Убила прежде, чем зверь попытался встать.

Выстрел… выстрел… выстрел… Пока не раздался сухой щелчок, а тело на полу не затихло недвижимым. Наверное, так, без жалости и сожалений, пристреливают бешеных собак… Потому что мне не было жаль Раэну. Совсем не было.

Порыв ветра – и оружие этого мира попросту выбили у меня из рук.

«Пистолет» шлепнулся в лужу крови, разбрызгав ее, и выстрелил вновь… В последний раз.

– Ким! – прорычал альфа. – Какого дьявола, Ким?

Видимо, убийство самок здесь табу. Реально табу. Я подняла голову – янтарные глаза Сонхейда светились злым желтым светом. Он был взбешен.

– Устала очень, – прошептала, глядя в его жестокое нечеловеческое лицо, – я иду спать. Доброй ночи.

Я не пошла, взбежала так быстро, как только могла бы, после всего, чем мы с оборотнем занимались. Войдя в комнату, закрыла дверь и, прислонившись спиной к створке, долго стояла, пытаясь прийти в себя.

Мне никогда раньше не приходилось убивать…

Никогда…