– Гаэрд, пожалуйста, дай я все спрошу, потом можешь рвать и хранителя на части, и вообще всех, кого захочешь, – взмолилась я.

В следующее мгновение то призрачное, согревающее, окутывающее теплом – исчезло. И я вдруг поняла, что в замке очень холодно, действительно холодно, и сквозняки гуляют нешуточные. А потом я увидела торжествующий пристальный взгляд Раэны и вздрогнула уже не от озноба.

– Здравствуй, Ким, – с нехорошей улыбкой, чуть растягивая слова, произнесла рыжая.

– Как дела? – не задумываясь, ответила я общепринятой фразой.

– Все прекрасно, спасибо, – проявляя знания правил общения в моем мире, ответила Раэна.

Я пристально разглядывала ее – босая, острая грудь виднеется в вырезе темного шерстяного платья без рукавов, руки мускулистые, как у мужчины, все тело поджарое. И почему-то складывается впечатление, что платье ей словно мешает.

– Ты так внимательно смотришь, – протянула маньячка.

– Ну я же гляжу в лицо своей смерти, – решила подыграть ее самомнению.

Раэна расхохоталась. Откинув голову, содрогаясь всем телом. Ее смех звучал жутко, перекрывая шум ветра, гуляющего под сводами замка. Неприятно как-то и неуютно стало.

Сонхейд вновь искоса взглянул на меня, и я вспомнила, кто здесь на самом деле жуткий.

– Слушай, Раэна, – подавшись вперед, оперлась локтями о перила и поинтересовалась: – И долго ты жила в моем мире?

И рыжая перестала смеяться. Ее глаза вдруг сузились, а голос… в голосе прорывался рык:

– Сорок лет.

– Нехило, – задумчиво сказала я.

Раэна улыбнулась вновь. Это была страшная улыбка, страшными оказались и последовавшие за ней слова:

– Тебе не понять, каково это – жить в чужом мире!

Пожав плечами, молча обвела рукой окружающее пространство, недвусмысленно намекая, что уже так живу.

– Тебе не стирали память, – прошипела Раэна.

Все так же молча посмотрела на Сонхейда. Маньячка же несколько растерянно добавила:

– Тебя не преследовали кошмары.

– Два года, – сухо сообщила я, – чуть с ума не сошла. Еще немного – и отправилась бы в психушку…

Раэна дернулась. Лицо исказилось жуткой гримасой. И я догадалась! Действительно, куда еще могла попасть подобная личность в моем мире. Правильно – в психушку. Причем для особо опасных душевнобольных. А потом я подумала – как вышло, что Раэна не сменила ипостась там? Или она не могла? Неужели…

– Ты только человек? – тихо спросила я.

Волчица ощерилась. Значит, не только, тогда как?

– Меня лишили боевой формы, – вдруг ответила Раэна. – А после вышвырнули за Грани, якобы даруя свободу! – Она сорвалась на рык.

Выглядело это страшно – желтые глаза, оскаленные зубы, выражение ненависти на лице.

– Спустя сутки я попала в лечебницу. – Раэну передернуло, видимо, от воспоминаний. – В лечебницу! Они меня… лечили! – Дикий истерический смех.

Я все так же небрежно опиралась о перила, Сонхейд стоял молча, не демонстрируя свою абсолютную сознательность, хранитель истекал кровью, и над всем этим звучал жуткий смех Раэны.

– И все же не могу понять, – прервала я ее истеричный хохот, – за что тебя… мм… выкинули за Грани?

Смех оборвался, и рыжая, жутко осипнув, вопросила:

– За что?!

– Именно это я и спросила, – пояснила негромко.

– За что… – повторила волчица и криво ухмыльнулась: – Я убила прежнего альфу Северных Гор.

Молча смотрю на нее, она же продолжила:

– Это было несложно, он считал меня дочерью… поворачивался спиной.

С некоторым недоумением смотрю на нее, волчица переспросила:

– Не понимаешь?

Отрицательно покачала головой.

– Он повернулся спиной, я использовала нож… просто нож! И волк корчился на полу, оборачиваясь в боевую форму… я убила снова! И зверя… его убивала долго…

– Не долечили тебя, – невольно вырвалось у меня.

– Я-а-а наследница! – вдруг взвыла Раэна. – Я-а-а-а! Они не поняли, не взяли в расчет, считали себя сильными!