Сентябрь снился сон. Она знала, что спит и видит сон, но ничего не могла с этим поделать. Во сне она была здорова и бодра и сидела за очень красивым столом, накрытым кружевной скатертью. На столе лежали промасленные железные детали и множество непарных болтов и гаек. Сентябрь не знала, зачем они здесь, но была уверена, что если бы ей удалось собрать их и соединить, то все бы сразу прояснилось.

– Помочь? – спросил Суббота. Он сидел наискосок от нее с очень прямой спиной, одетый в элегантный парадный костюм с высоким воротничком и запонками на манжетах. Волосы были аккуратно причесаны, лицо умыто. Марид взял одну из деталей и, отчистив ножом для масла, передал Сентябрь.

– Уже очень поздно, Ноябрь, – сказал молодой человек. Он сидел рядом с ней и держал за руку. Сентябрь была уверена, что никогда раньше его не встречала. У него были темно-рыжие волосы и странная золотистая кожа. В больших голубых глазах стояли бирюзовые слезы.

– Меня зовут Сентябрь… – возразила она тихо. Голос оказался слабым, как часто бывает в снах.

– Конечно, Октябрь, – сказал молодой человек. – В стране снов, чтобы тебя услышали, надо говорить в два раза громче. Это что-то связанное с пфизикой. С другой стороны, а что с ней не связано? Голос начинается на Г, и, следовательно, я могу тебе помочь. Быть услышанной.

– Аэл? А где твой хвост? И крылья?

– Сейчас брачный период, – сказал виверн, поправляя лацканы пиджака. – Мы должны выглядеть наилучшим образом, Январь.

– Она ничего об этом не знает, – с упреком сказал Суббота. Сентябрь внезапно заметила, что на его коленях мурлычет синий кот. В пушистом хвосте мерцала одинокая звезда. – Вот ведь лентяйка! Такой пробел в знаниях. Если б она делала домашние задания по пфизике, мы все давно бы уже были в полном порядке и баловались шарлоткой.

– Я не лентяйка! Я старалась! – Сентябрь посмотрела на механизм в своей руке, измазанный кровью марида, похожей на морскую воду.

– Ранним утром на заре, – пропел третий голос. Сентябрь повернулась и увидела маленькую девочку, которая сидела рядом и болтала ногами. Девочка выглядела жутко знакомой, но Сентябрь не могла вспомнить, где видела ее прежде. У девочки были коротко остриженные светлые волосы, лицо слегка запачкано. Она была одета в платье, какие обычно носят фермерские дочки: серое и пыльное, с желтой кружевной каймой. Девочка потерла нос.

– Да здравствует Маркиза, – почтительно сказал Суббота, подавая девочке массивную железную деталь. Та взяла ее и позволила Субботе поцеловать свою пыльную ручку.

– Пляшет Мэри во дворе! – пропела светловолосая девочка, хихикнула и сильнее заболтала ногами.

– Пожалуйста, пожалуйста, придите в себя! – воскликнула Сентябрь.

– Я всегда в себе, Декабрь, – сказал Аэл, смазывая голову помадой для волос, – ты же знаешь.

Суббота поднял руки, скованные наручниками из слоновой кости.

– Думаешь, это было про меня? – сказал он. – Ну, та надпись «Сердце потеряешь»?

– Но как только ночь придет, – пропела девочка, и зашлась смехом. Она откусила кусок болта и захрустела им как пирогом. – Мэри замертво падет! – Девочка улыбнулась. Зубы ее были черны от масла.

На миг, всего на миг Сентябрь увидела их всех: Субботу, Аэла и странную светловолосую девочку – закованных в цепи, запертых в унылой сырой камере, спящих, костлявых, мертвых.

Сентябрь проснулась от звука падающего снега. «Хумару! Хумару!» – кричали над головой серебристые совы. Белый диск солнца мягко просвечивал через продолговатые облака. Кожу обдувал холодный ветер с запахом сосны.

Она открыла глаза… о чудо, у нее есть глаза! И кожа! Она даже умеет дрожать от холода! Сентябрь лежала на самодельных носилках – лоскуте пестрой шкуры, натянутом между двумя шестами. Ее руки – да, и руки тоже вернулись! – были аккуратно сложены на груди, а волосы струились по плечам, спускаясь к поясу зеленого пиджака: ее родные, темно-каштановые, сухие и чистые волосы. Она была целехонька и невредима.

Но одна! Сентябрь вдруг все вспомнила – спящих синих львов, Субботу, От-А-до-Л, всех сразу. Еще она вспомнила сон. Обрывки сна, что до сих пор висели на ней, как лохмотья.