Они с сомнением взглянули на своего товарища, но Катон бросил на них суровый взгляд, они поспешно повернулись и зашагали вслед за колонной. Префект посмотрел на Аттика и почувствовал, как у него сжимается от жалости сердце. Он поступил жестоко, заставив парней бросить выбившегося из сил легионера, но это было необходимо.

– Аттик, постарайся двигаться вперед. Если не сможешь, достань меч и сразись с врагом. Или покончи с собой. Только не позволяй им взять тебя в плен.

Легионер устало кивнул.

– Никакого плена, – пробормотал он.

Катон выпрямился и подошел к своему другу, который молча наблюдал за происходящим.

– Я должен был так поступить, Макрон. Так что ничего не говори.

– Я и сам понимаю, что должен помалкивать.

Они шли дальше, замерзшие и голодные, ноги болели все сильнее, каждый шаг становился мучением. Когда солнце начало клониться к горизонту, а тени – удлиняться, вдалеке показалось узкое ущелье, и Катон сразу узнал место, откуда началась кампания. Какая ирония судьбы! Отсюда полные уверенности римляне начали марш на Мону, рассчитывая на грандиозную победу. Теперь же они брели обратно, на свои зимние квартиры, словно побитые измученные собаки, со страхом оглядываясь назад, точно животные, на которых идет охота. Он бросил еще один мрачный и долгий взгляд на ущелье и обернулся к Макрону:

– Бери командование на себя. Я вернусь так скоро, как только смогу.

– Что? – Центурион с недоумением огляделся. – Что случилось?

– Пусть люди продолжают двигаться вперед, – сказал Катон, забираясь в седло и чувствуя, как сильно похудел его скакун.

К тому моменту, когда префект добрался до Квинтата, войско уже начало входить в ущелье, а легат и его штаб остановились и смотрели, как мимо проходит первая колонна. Квинтат увидел Катона, и на его лице появилась тревога:

– Что случилось?

– Ничего, господин. Враг все еще не появился.

– Тогда, во имя богов, зачем ты так спешно сюда прискакал?

Катон понял, что легат находится на грани изнеможения и нервы у него предельно напряжены – как и у большинства солдат его армии. Префект глубоко вздохнул и постарался, чтобы его голос звучал спокойно:

– Вы помните это место, господин легат?

– Конечно, помню. Именно здесь в самом начале кампании враг задержал нас. Из-за того, что ты не сумел быстро прогнать горстку варваров.

Катон нахмурился – он не смог удержаться.

– Совершенно верно, господин легат. А теперь у нас появляется шанс отплатить им той же монетой.

Квинтат задумался и оглядел ущелье – в этот момент когорта XX легиона входила в узкий проход между скалами.

– Ты думаешь, мы сможем их здесь задержать?

– Да, господин легат. Я уверен, что арьергард справится с этой задачей. На день или даже на два. Достаточно долго, чтобы армия благополучно добралась до Медиоланума. Если нам оставят все дротики, луки и пращи. Отдайте мне их, и я смогу выиграть день.

Легат пожевал губу.

– Этот день может спасти тысячи жизней… Но только не мою. Когда в Риме обо всем узнают… Не имеет значения. – Он устало тряхнул головой, стараясь избавиться от ненужных мыслей. – Очень хорошо, префект Катон. Ты получишь все, что тебе требуется.

Катон остановил «Кровавых воронов» на холме, закрывавшем врагу вид на вход в ущелье, и Макрон со своими легионерами поспешил на помощь, чтобы подготовиться к обороне. Проход завалили валунами, которые превратили во временный бруствер с узким проходом, где мог проехать один всадник. Дротики, стрелы и луки сложили за баррикадой вместе с оставшимися триболами. Одной центурии поручили укрепить подходы к вершинам скал, перекрыть козьи тропы и дорожки при помощи частокола и самых разных препятствий, другая группа начала поднимать валуны туда, откуда их было легко сбрасывать на головы врага, как только он приблизится к узкому проходу между скалами, преследуя армию римлян.

Солнце уже садилось, когда Макрон отправил Катону сообщение, что работы над оборонительными сооружениями завершены и «Кровавые вороны» отошли назад. Префект ненадолго задержался, чтобы понаблюдать за врагом, до которого оставалась всего половина мили. Варвары, в свою очередь, изучали римлян. Вскоре они начали осторожно приближаться к входу в ущелье, однако быстро решили, что один римлянин едва ли может представлять опасность. Катон позволил им подойти на две сотни шагов и развернул свою лошадь к ущелью. К тому моменту, когда он добрался до линии обороны – будучи последним римлянином, который проехал через проход перед тем, как его перекрыли, – в ущелье и на склонах холмов разожгли костры. Воздух наполнился густым ароматом жарящегося мяса, и Катон почувствовал, как разгорается его аппетит. Макрон подошел, чтобы поприветствовать префекта, пройдя мимо стоявших на страже легионеров.

– Мул уже на вертеле, а легат отыскал несколько мехов с вином. Он успел неплохо набраться.