вернемся в провинцию, отдохнем за зиму, а весной снова придем сюда и отомстим за гибель Траксиса и дадим хорошим урок ублюдкам друидам. Это всё. Стройтесь по эскадронам, скоро мы выступаем.

Трибун Ливоний и его слуга обозначали путь к ущелью при помощи дротиков с привязанными к ним кусками темной ткани. Они постарались воспользоваться рельефом местности, чтобы Квинтат и остатки его армии могли двигаться незаметно. Выбранная тропа начиналась у самого низкого угла лагеря, обращенного к горам, и шла вдоль русла ручья, по которому еще текла вода. Затем тропа сворачивала к роще, скрывавшей вход в ущелье. Легат дождался, когда луна скроется за тучами, и только после этого отдал приказ выступать.

Арьергард пропускал армию, колонной по одному двигавшуюся по тропе вдоль вех, расставленных Ливонием. Если б враг оказался в этом месте на следующий день, то мог бы предположить, что здесь прошел совсем небольшой отряд, оставивший узкую полоску следов. Легионеры шагали молча, черные тени ложились на неясные очертания снежного пейзажа, а офицеры наблюдали, чтобы все молчали и не производили громких звуков. Лошадям и мулам надели намордники; их вели всадники и погонщики, ободряюще похлопывая по спинам.

Когда вся колонна вышла из лагеря, Катон бросил последний взгляд на часовых, стоявших у частокола, и остальных солдат, собравшихся, чтобы проводить своих товарищей. Макрон почувствовал, что людей охватывает мрачное настроение.

– Несмотря на то что я говорил, ты прав. Это лучшее из плохих решений.

– Я знаю. Просто очень жаль хороших солдат. Они заслужили большего.

– Однако теперь у них появилась возможность умереть так, как они жили, сражаясь с мечом в руках. Лучше пожалеть тех, кто погибнет от холода или умрет от ран, болезней или простой случайности. Смерть может настигнуть солдата самыми разными способами. И это один из лучших, поверь мне.

Катон знал, что его друг прав, но расставание с товарищами не становилось от этого легче. Он вздохнул и отдал негромкий приказ:

– Арьергард… вперед.

Первыми шагали легионеры Макрона, покидавшие лагерь колонной по одному, за ними следовали «Кровавые вороны» во главе с Катоном; каждый вел свою лошадь на поводу по узкой тропе, протоптанной в снегу множеством людей и животных, только что прошедших по ней. Когда последний солдат покинул лагерь, ворота за ним закрылись. Теперь у оставшихся там легионеров было несколько часов для отдыха. Вскоре наступит рассвет, и они узнают, какую смерть им уготовила судьба. Снова пошел сильный снег, и Катон подумал, что он, возможно, частично укроет тропу, по которой ушла основная масса римской армии. Конечно, полностью следы не исчезнут.

Воздух был очень холодным и обжигал горло при каждом вдохе. Если не считать шума шагов множества людей, ночь выдалась тихая и спокойная, Фортуна вновь оказалась на их стороне, скрыв луну. Но, когда «Кровавые вороны» подошли к роще и стали пробираться между деревьями к ущелью по каменистому неровному склону, снова выглянула, тучи начали рассеиваться, и серебристый свет озарил облака. Он появился так неожиданно, что Катон почувствовал себя невероятно уязвимым, пока не сообразил, что наблюдатели не смогут разглядеть когорту на фоне деревьев. Они продолжали идти вперед, двигаясь довольно быстро по снегу, спрессованному множеством ног.

Вскоре роща закончилась, и они оказались на открытом пространстве, усеянном множеством валунов. Катону вдруг показалось, что легионеры Макрона исчезли в горах. Но, подойдя ближе, он увидел между скалами достаточно широкий просвет, через который могли пройти сразу пять человек. По обе его стороны тянулись к самому небу склоны гор, поросшие мхом и усыпанные снегом. Воздух здесь оказался влажным и затхлым. Очень скоро проход начал сужаться, земля стала неровной, и Катон подумал, что Ливоний был прав. Никакая повозка не смогла бы здесь проехать. Он посмотрел вверх и увидел, что небо начало светлеть. Обернувшись назад, префект обнаружил, что свет проникает в ущелье сзади – значит, скоро наступит рассвет.

Он отвел лошадь в сторону и пропустил свою когорту. Последними двигались мулы, нагруженные остатками продовольствия. Мирон вел животных, не осмеливаясь поднять взгляд и посмотреть командиру в глаза.

Катон еще несколько мгновений наблюдал за розовеющим на востоке небом и вдруг услышал слабый звук кельтского рожка. Его тут же подхватили другие, и на Катона обрушился рев, подобный шуму прибоя, разбивающегося о далекие скалы. Очевидно, терпение врага закончилось, и они решили не дожидаться, когда римская армия умрет от голода. Друиды и их воины жаждали крови, они мечтали о славе, хотели рассказывать своим внукам, какую роль сыграли в уничтожении римской армии.

Катон натянул поводья своего коня и быстро зашагал вслед за ушедшими вперед солдатами.

– С дороги! – коротко приказал он Мирону, и бывший декурион поспешно отвел мулов в сторону, освобождая тропу для префекта.

Когда Катон догнал шедший впереди эскадрон, он сказал:

– Передайте легату, что враг атакует лагерь…

Как только колонна римской армии вышла из ущелья, когорты перестроились и начали марш по узкой долине, тянувшейся на несколько миль на юго-восток. Как и предвидел Валент, здесь лежал более глубокий снег, и солдаты из передней части колонны проваливались по колено, но, к счастью, следующим за ними легионерам идти было намного легче. Все думали о сражении, кипевшем в лагере. Как только врагу удастся ворваться внутрь, все будет кончено очень быстро. Друиды поймут, что их обманули, и сразу отправятся вдогонку за римской армией. Вероятно, они сумеют легко обнаружить путь отхода римлян через ущелье, и преследование возобновится.