обмениваются вопросами «как дела» и ответами «нормально» и «хорошо». — Прикольно выглядит, — киваю я на ее ногти. Сегодня у нее золотистый маникюр.

— Думаете? — Она с удовольствием смотрит на них. — Я нашла лак в каком-то старом шкафу. Роланд сказал, сейчас это последний писк.

Я ничуть не удивлена — в дополнение к чтению бульварных журналов, у Роланда есть еще одна слабость — разглядывать новоприбывшие Истории.

— Точно, он в этом разбирается.

Она перестает улыбаться:

— Мисс Бишоп, чем я могу помочь?

Ее загадочные цепкие глаза следят за мной.

Я на мгновение теряюсь. Я бы могла рассказать ей о том, что ищу, но скорее всего мной уже израсходован весь месячный норматив Лизиного терпения — слишком часто я ходила к Бену. И никаких подношений и сувениров из внешнего мира, способных заинтересовать ее, у меня нет. С Лизой мне спокойно и уютно, но если я попрошу ее и она откажет, мне уже не пройти мимо стола.

— А Роланд здесь? — непринужденно спрашиваю я. Ее взгляд на мгновение вспыхивает, но затем она снова утыкается в свои фолианты.

— Девятое крыло, третий зал, пятая комната. Последний раз видела его там.

Я улыбаюсь и шагаю к дверям.

— Повторите, — приказывает Лиза.

Я закатываю глаза, но бубню, как попугай:

— Девять, три, пять.

— Не заблудитесь, — предупреждает она.

Я прохожу в Атриум и замедляю шаги. Стекло в потолке потемнело, будто на небо над ним опустилась ночь. Несмотря на это в Архиве светло, хотя не видно ни одной лампы или люстры. Когда шагаешь по залам, словно погружаешься в бассейн с водой. Восхитительной, свежей, кристально чистой водой. Она придерживает тебя и омывает волнами. Это потрясающее ощущение. Дерево, камень, витражи и тишина. Я усилием воли заставляю себя опустить голову и уткнуться взглядом в пол. Повторяя как заклинание: девять-три-пять, — я выхожу из Атриума. Здесь легко впасть в блаженное оцепенение.

Сверху Архив, наверное, походит на лоскутное одеяло — с годами к нему добавляются все новые и новые отсеки. В одной части холла, который я прохожу, отделка из более светлой древесины, а таблички на ящиках поистерлись. Я подхожу к пятой комнате, и здесь уже все по-другому — мраморная отделка и низкие потолки. Здесь много разных мест, и неизменно только одно — всепоглощающая тишина.

Роланд стоит у открытого ящика спиной ко мне. Его ладонь лежит на плече какого-то человека.

Стоит мне переступить порог, и одним тихим, почти неразличимым движением он закрывает ящик и поворачивается ко мне. Я замечаю, что его глаза полны невыразимой грусти, но пролетает мгновение — и он снова становится самим собой.

— Мисс Бишоп.

— Добрый вечер, Роланд.

В центре комнаты стоят стол и пара стульев, но он даже не приглашает меня сесть, настолько погружен в свои мысли.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— В полном, — машинально отвечает он. — Что привело тебя сюда?

— Одна просьба.

Он сердито хмурит брови, и я тут же спохватываюсь:

— Не Бен. Честное слово.

Роланд оглядывается и выводит меня в другую комнату, где нет полок и ящиков.

— Излагай, — медленно говорит он.

— В моей комнате произошло нечто ужасное. Убийство.

Он изгибает бровь:

— Откуда ты узнала?

— Потому что я прочла.

— Мисс Бишоп, нельзя без особых на то оснований читать предметы. Мы обладаем этим даром не для того, чтобы…

— Знаю-знаю. Опасное любопытство. Не прикидывайся, что ты ему совершенно не подвержен.

Его губы изгибаются в легкой улыбке.