слегка утихло, когда она узнала, какое место выбрала для встречи младшая Доран.

– Не самый удачный вариант, – пробормотала девушка, до подбородка натягивая вишневый шарф.

– Вполне в духе моей матери, – вздохнул Малкольм, придерживая перед ней дверь бара «Эйнсворт». – Господи, тут еще и телевизоры! Я в шоке, что Аннетт вообще знает о существовании этого места.

Джейн предпочла бы что-нибудь более укромное, в идеале – темный переулок или скамейку в глубине парка, но у нью-йоркцев были своеобразные представления об уединенности. Впрочем, внутри бар оказался темным и уютным, а оживленно болтающие посетители не обратили на вошедших никакого внимания. С потолка свешивались большие плоские экраны, на которых транслировался бейсбольный матч. Когда Джейн с Малкольмом добрались до коричневого кожаного дивана в дальнем углу, девушка почувствовала себя более или менее невидимой.

– Она сказала маме, что всегда мечтала покататься на лодках возле статуи Свободы, – рассеянно объяснил Малкольм. Его пальцы выбивали чечетку на столешнице. – Умно, правда? Аннетт разыграла настоящий энтузиазм, так что мама оказалась перед выбором – разбить ей сердце, тоже залезть в лодку или отпустить в одиночку, а первые два варианта для нее были неприемлемы, сама понимаешь.

Джейн слушала эту историю в четвертый раз. Сперва Малкольм изложил ее, когда Аннетт только-только с ним связалась, затем еще дважды – по дороге в бар. Девушка понимала, какая сумятица творится у него в душе, так что просто накрыла его руку своей. Некоторое время они сидели молча.

– Попробуйте бобовые бургеры, – проурчал над ухом низкий голос, и Аннетт скользнула на диван рядом с Малкольмом. Он тут же перестал стучать по столу, а Джейн рефлексивно отдернула руку. Аннетт смерила ее оценивающим взглядом, который пугающе напоминал взгляд Линн, и добавила: – Если попросишь, они сделают без булочки.

Девушка прикусила язык. Ответный сарказм – не лучшее начало для мирных переговоров.

Всю последнюю неделю они с Монтегю пытались выяснить, каким образом Хасина вселяется в новое тело. Эмер считала, что успех предприятия зависит от того, как далеко Аннетт будет находиться от Линн в момент заклинания. Само по себе расстояние ее бы не спасло, но могло выиграть для Джейн несколько драгоценных секунд, чтобы сорвать ритуал. Эта часть плана вызывала больше всего вопросов – никто в точности не представлял, что нужно сделать для изгнания Хасины.

Аннетт с Малкольмом обменялись неловкими взглядами, и Джейн отчетливо почувствовала себя лишней. Не зная, куда деть глаза, девушка принялась разглядывать других посетителей бара, которые беспечно потягивали пестрые коктейли и дорогое пиво, и вдруг пожалела, что не может к ним присоединиться. Они выглядели такими счастливыми и нормальными – ничего общего с магическим союзом, который пытается загнать в могилу кровожадного тысячелетнего демона. «Хотя на магический союз мы тоже не тянем», – уныло подумала Джейн и демонстративно уткнулась в меню, чтобы не мешать проявлению братско-сестринских чувств. Малкольм прочистил горло, глубоко вздохнул и принялся объяснять Аннетт, какое наследство готовит ей Линн на самом деле.

– Представляю, как неприятно тебе это слышать – учитывая, сколько лет ты искала свою настоящую мать, – закончил он. – Но я здесь ради тебя, и я на твоей стороне. Поверь, ты заслуживаешь лучшего, чем такая семья.

– Это она тебе сказала? – резко спросила Аннетт, кивая на Джейн.

– Ей не пришлось, – Малкольм мягко сжал руку сестры, и та с неохотой перевела взгляд обратно. – Подсказки были повсюду. Разговоры о Хасине ходили давно, Джейн просто собрала мозаику воедино. И слава богу, потому что ты только нашлась, и я не хочу терять тебя снова.

Джейн сглотнула. Голос Малкольма дрожал от страсти и горечи, но лицо Аннетт казалось высеченным из камня.

– Я верю, что для тебя эти двадцать лет были нелегкими, – отрезала она. – Но как насчет нее?

Ну вот, опять. Влияние Линн на дочь было несомненно. Похоже, она убедила Аннетт, что Джейн повинна во всех бедах в ее жизни – даже в тех, которые случились, когда сама Джейн еще пешком под стол ходила.

– Я ничего не знала, – торопливо ответила она и тут же умолкла: официант с подносом опасно приблизился к их столику. – И даже не подозревала, что Ба причастна к твоему похищению, пока снова тебя не нашла. Я вообще ничего не знала о магии до ее смерти. Бабушка ничего мне не рассказывала. Мое детство было похоже на твое гораздо больше, чем ты думаешь.

Джейн осеклась, поняв, что последние слова могут быть истолкованы неверно, однако Аннетт казалась скорее заинтересованной, чем оскорбленной.

– А твоя магия… тоже все портит?

– Иначе, чем твоя, – признала Джейн, – но в целом да. У нас в доме постоянно что-нибудь ломалось, Ба ужасно расстраивалась и злилась, а я не могла понять, почему. Она казалась такой испуганной. Конечно, теперь я понимаю ее мотивы, но это не отменяет всего случившегося – и того, как одиноко и обидно мне было в детстве. Я думала, что никогда не смогу стать частью общества.

Девушка тряхнула головой, пытаясь отогнать воспоминания, но они вились вокруг, словно сигаретный дым.

– Похоже, что и не стала.

– Наша мать отняла у Джейн практически все, – добавил Малкольм, когда за столиком повисла тишина. – Теперь она хочет отнять все у тебя. Подумай хорошенько: у тебя не возникало никаких сомнений в последние несколько недель?