Михаил с Аграт заторопились следом, Азазель двигается быстро и резко, скалы начали приближаться, всего несколько шагов, и они услышали плеск воды небольшого водопада в бассейн.

Аграт тоже выглядит ошеломленной, здесь не работают привычные представлении о пространстве, идет осторожненько, быстро-быстро зыркая по сторонам и держа ладонь на рукояти большого ножа за поясом.

Михаил прошептал:

– Это… ад?

– Нет, – ответил Азазель так же тихо.

– Его преддверие?

Азазель замедлил шаг, всматриваясь в странно смещающийся ландшафт, где на месте громадных скал из несокрушимого гранита вдруг возникают роскошные пальмы, а золотой песок, что так вкусно хрустит под подошвами, сменился мелководьем, и они идут, расплескивая прозрачную воду и распугивая мелких рыбок.

– Ад громаден, – проговорил Азазель, он с напряжением всматривался перед собой, а голос звучит непривычно зажато. Михаил вдруг ощутил, что именно Азазель удерживает вокруг них небольшой пространственный пузырь, в котором им безопасно. – Да, ад громаден… и постоянно расширяется. Строятся новые города, возводятся дивные дворцы… А вообще-то уже и не определить, где заканчиваются границы этого мира, и начинаются адовы. Мне кажется, между ними давно установилась некая сумеречная зона, где Свет и Тьма не правят, а сосуществуют.

– Но ты сказал насчет мирка Бракиеля? – спросил Михаил. Он оглянулся на Аграт, она тоже, по ее виду, ничего не понимает, но помалкивает, чтобы не досаждать могущественному Азазелю, что как взял ее из ада, так может вернуть и обратно. – А тебе нужен Гамалиэль?

– Нам нужен, – уточнил Азазель, – Гамалиэль, вообще-то обитатель девятого зала нечистоты, но он скрылся не только оттуда, но и вообще из ада. И теперь никто не знает, где он вообще. А то бы уже давно у него побывали.

– Даже ты не знаешь?

– Даже я, – согласился Азазель. – Правда, мой друг Бракиель с ним общается, так что сейчас вот попробуем подъехать на черной нубийской козе.

Ноги по щиколотку утопают в золотом песке, со всех сторон высокие барханы до очень-очень далекого горизонта, просто неимоверно далеко, пробежала ящерица, а за нею другая, вдвое крупнее, затем горизонт стремительно приблизился, по ту сторону незримого пузыря чудовищное Ничто, где нет даже Хаоса, а вместо песка под ногами захрустели мелкие еще влажные ракушки, которые волна выбрасывает впереди на берег.

– Бракиель, – сказал Михаил, стараясь в подражание Азазелю не обращать внимания на меняющийся мир, – Бракиель… Что-то имя знакомое… Постой, это же один из тех, кто первым откликнулся на твой призыв сойти к людям?

Азазель посмотрел с интересом.

– А ты ожидал, что задружусь с предельно скучными и правильными Гавриилом или Рафаилом?

Аграт вскрикнула за их спинами:

– А я их вообще презираю! Хоть и не видела.

Михаил сказал в растерянности:

– Но разве не все падшие были стерты с лица Земли Всемирным потопом?

Азазель шел некоторое время молча, даже не смотрит по сторонам, наконец сказал с видимой неохотой:

– Михаил… Ну что ты так прост… Стерты с лица Земли были все люди, хотя вообще-то потоп замышлялся в первую очередь для того, чтобы избавиться от нефилимов. Правда, те люди тоже не заслуживали другой участи… Но двести ангелов, Михаил, это же другое дело! Мы наделали ошибок, потому что поторопились, понадеялись, что сможем помочь людям одним прыжком перескочить через темные времена… Потом эту же ошибку много раз повторяли сами люди, когда то «сухой закон» принимали, то начинали строить коммунизм… В общем, все двести ангелов уцелели. Мы не стали строить ковчег, а просто укрылись в большой пещере, тщательно заделав вход. А через сорок дней, когда вода вернулась в свои берега…

Впереди поднялась волна прозрачной воды высотой с крепостную стену, но Азазель бестрепетно шел прямо, Михаил сжал страх в кулаке, шел рядом, даже заставил себя спросить:

– И… где они теперь?

– Воды?

– Твои соратники, – ответил Михаил нервно, не сводя взгляда с водяной стены, – того Исхода!

Азазель ответил неохотно:

– Неудача с Большим Скачком вызвала великое уныние в наших рядах и, как теперь говорят, депрессию. Нелегко признаться, что Всевышний был прав, а мы – молодые дураки. Если хочешь знать, многие из этого состояния до сих пор не вышли. А те, кто вышел, больше не помышляют о богоборчестве. И чем больше живут, тем сильнее убеждаются, что План Творца, при всей непонятности нам, велик и грандиозен.

Стена из воды, прозрачная, но с белыми барашками на гребне, двигалась сперва медленно, но затем начала ускоряться. Сзади тревожно вскрикнула