в руках пучок длинных металлических шестов. С громким «ха!» акробаты принялись подбрасывать шесты, жонглировать ими, а затем по одному втыкать в землю. Потом настала очередь поперечин. Послушная стремительному танцу, перед зрителями шаг за шагом формировалась причудливая конструкция, на первый взгляд казавшаяся неустойчивой. Однако артистов это не смущало. Они ловко принялись карабкаться по созданному каркасу, поднимаясь и одновременно достраивая ажурную башню. Их движения поражали четкостью и стремительностью. К трем строителям добавилось еще пятеро, шоу продолжалось.

Тихон исподволь следил за Жанной. Девушка раскраснелась, улыбалась, хлопала вместе со всеми и выглядела теперь совершенно по-земному.

Завершая представление, акробаты осыпались с башни целые и невредимые, и конструкция с грохотом рухнула, сложившись вовнутрь. Разразилась настоящая буря аплодисментов.

Тихон вышел из шатра.

Закат окрасил озерные воды в нежно-розовый цвет. Застывшие в небе перьевые гряды облаков смотрелись так, словно художнику вдруг стала невыносима ровность полотна, и он, забрав в кисть полную меру кровяно-красной охры, с силой ударил по холсту. Тихон залюбовался этой картиной. Не так уж часто выпадает возможность спокойно постоять и посмотреть на большую воду.

– Не думала, что увижу здесь такое.

Дежнев обернулся. К нему вышла Жанна.

– Так часто бывает. Кажется, все уже видел, и вдруг является настоящее чудо там, где не ждешь, – пожал плечами Тихон.

– Красиво.

Жанна глубоко вздохнула, словно пытаясь надышаться невиданной красотой впрок. В ту же минуту мреющий влажный простор расчертили серые полосы. Над Бродячей водой поднялись цапли. Птицы смешно перебирали лапами, словно бежали по озеру, а затем тяжело взлетали.

– Да, вокруг Бродячей воды всегда много жизни. Кусты вырастают, даже деревья.

– А после того как вода уходит?

– Большая часть растений погибает. Но есть некоторые… Вот, – Тихон нагнулся и прикоснулся к мясистым зеленым листьям. – Хабарщики зовут его упрямтравой. Когда вода рядом, набирает силу, даже цветет. Когда засуха, теряет товарный вид. Все силы пускает в корень, добирается до грунтовой влаги и ждет следующего озера.

– Жить во что бы то ни стало… – тихо сказала Жанна.

Дежнев удивленно посмотрел на девушку и увидел, что та плачет.

– Ну что вы расстроились? Не стоит. Жизнь в степи – не сахар, но привыкнуть можно… – Он говорил по инерции, понимая, что слезы не о том.

Повинуясь внезапному порыву, Тихон шагнул вперед и обнял девушку. На мгновение Жанна прижалась к его груди, доверчиво, жадно, как ребенок, что соскучился по ласке. И в этот момент Тихона поразило ощущение удивительной, почти сказочной правильности происходящего. В следующее мгновение девушка резко отстранилась. Ее лицо пылало. Дежнев не мог понять это выражение. Страх, гнев, брезгливость?

– Нет… Не трогай!

Жанна отшатнулась. Дежнев инстинктивно схватил ее за руку. Легкий наряд соскользнул, и взгляду мустанкера явилось загорелое плечо надоблачницы, на котором бледными светлячками подмигивали зеленые огоньки. Жанна вырвала руку и побежала в сторону стоянки каравана.

Синеватая кровь, а теперь вот индикаторы жизнеспособности. Сомнений не было, дочь Цайгори – клон. Дежнев крепко сжал зубы, ощущая, как нарастает раздражение. Тихон прекрасно понимал причину поднимающейся внутри злости и все же не хотел признавать ее. Нужно успокоиться, выдохнуть. В конце концов, что ему за дело до махинаций надоблачников? С другой стороны – какого черта?! Он сорвался с места и быстро вошел в пиршественный зал. Туда как раз внесли травяной чай, сладости и кальяны. В ароматных клубах дыма нежился на подушках Герман Цайгори с неизменной синей шапкой на голове. Тихон наклонился к нему, тронул за плечо.

– Что случилось, друг мой?

Глаза ученого за стеклами очков непонимающе мигнули. Ни дать ни взять – старая черепаха.

– Нам нужно объясниться. Не здесь. На улицу, скорее!

Тихон чуть ли не взашей вытолкал Цайгори из пиршественного зала. Снаружи стремительно темнело. От шатров и палаток протянулись густые синие тени. Озеро теперь тревожно поблескивало ртутью.

– Что такое? Возникли осложнения?

Ученый испуганно смотрел на Тихона.

«Он ведь думает, что я ему морду бить буду, – понял Дежнев. – Его роботы охраняют, а он все равно боится!» Эта мысль рассмешила мустанкера и немного сняла напряжение, пока он не додумал ее до конца: «А ведь я и правда мог ему врезать. Почему меня это так зацепило?»

– Вы не были со мной до конца откровенны, и это недопустимо, – напустился он на Цайгори.

– Бог мой, Тихон Николаевич, да о чем вы?

– О вашей дочери. Я никогда не участвовал в ВТБ, но аватара от человека отличить могу.