гибели. Это было недопустимо.

– Я завидую той девушке, – печально произнесла Джессика, обхватив колени руками и положив на них голову. Ее черные волосы бархатной волной легли на пол. – Вы искренне любите ее всем сердцем и готовы умереть за нее, а она считает вас жестоким гордецом, которому нет до нее дела. Я готова умереть за то, во что верите вы, но не могу получить и толику той любви, что достается ей.

– О чем ты? – Алан нахмурился. – Тебе не нужно умирать.

– Уж лучше смерть, чем превращение в одну из этих кровожадных тварей, – горько усмехнулась девушка. – Я еще совсем недавно была человеком. Удивлены?

– Не слишком. Если бы ты родилась заблудшей, то сейчас выглядела бы иначе.

– Вы правы. Могу я попросить об одолжении? – вдруг проронила девушка.

Рэвендел кивнул.

– Я знаю о вас все, а вы обо мне – ничего. Послушайте мою историю? Пожалуйста. – Джессика закусила губу и опустила глаза. Если бы Рэвендел отказал ей, она бы с этим смирилась. В конце концов, какое дело благородному человеку до жизни жалкой заблудшей? От осознания своего естества девушке вдруг стало очень больно и… одиноко.

Вздохнув, Рэвендел встал, подошел к двери и, выглянув в коридор, произнес:

– Винсент, принеси нам чая.

Не дожидаясь ответа и не удостоверившись – слышал ли кто-нибудь его слова, Алан закрыл дверь и прошел через зал. Он сел в одно из двух кресел, стоявших напротив большого камина, в котором тихо потрескивало пламя. Внимательно посмотрев в глаза девушке, он заявил:

– Мой дворецкий готовит замечательный чай, как раз подходящий для историй. Или ты хочешь чего-нибудь покрепче?

Джессика, не веря своим ушам, с благодарностью и сомнением взглянула на Рэвендела, желая убедиться, что тот не шутит. Хозяин мрачного имения легко улыбнулся, жестом указывая гостье на соседнее кресло.

– Спасибо, чая будет достаточно, – Джессика облегченно улыбнулась и благодарно кивнула.

В дверь постучали, и Винсент вошел в кабинет, неся в руке поднос с дымящимся чайником из дорогого фарфора. Поставив свою ношу на низкий, стоящий между креслами стол, он умелым движением разлил ароматный напиток по чашкам.

– Что-нибудь еще?

– Нет, Винсент, ты свободен.

– Если понадоблюсь – только позовите. – Дворецкий поклонился и бесшумно покинул комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

– Присаживайся, пожалуйста. – Алан указал все еще стоящей Джессике на кресло и, когда та устроилась, придвинул к ней чашку чая.

Джессика аккуратно взяла чашку в узкие ладони и потянула носом приятный аромат, зажмурившись от удовольствия.

– Несколько дней назад я и представить не могла ничего подобного, – тихо произнесла девушка, вслушиваясь в шум дождя, заколотившего в зашторенные окна. – Я родилась слабой и до недавнего времени ни разу не видела неба, не знала тепла и уюта мягкой постели, не знала ничего. Катакомбы под свалкой – не самый желанный дом. – Джессика не мигая смотрела на пламя, облизывающее угли, и оно отражалось в ее красных глазах. – Родившаяся среди заблудших, я всегда лежала в груде вонючего тряпья, постоянно забываясь в горячке, и моя мама неотрывно следила за мной, но она умерла. Ее убил отец. – Девушка с вызовом посмотрела Алану в глаза, и тот не знал, что сказать ей. – Мама не хотела становиться чудовищем, но любила отца и, когда тот стал превращаться в оборотня, ушла за ним. Он, кажется, тоже любил ее и меня. Даже когда его мучил голод и жажда крови, он никогда не обижал нас сам и не позволял другим. Присутствие людей вызывало агрессию в его… в нашей стае, но отец упорно не обращал маму и меня. – Джессика замолчала, переводя дух и осторожно отхлебывая горячий напиток. Когда Алану начало казаться, что девушка больше ничего не скажет, та продолжила:

– Но время шло, и отец старел, утрачивая свою силу и положение. Контролировать молодых и сильных сородичей становилось все сложнее. Когда я ненадолго приходила в себя, то часто слышала, как спорили они с мамой. Он хотел хоть как-то уберечь нас, а она не желала становиться одной из заблудших, не хотела до последнего, но он… он решил заставить ее и убил… не специально, нет, но убил. В ту же ночь я стала той, кого вы видите сейчас. Прошла почти неделя, а от моего недуга не осталось и следа. Проклятая кровь быстро растекается по венам, вытесняя любую заразу и затягивая все раны, но какова расплата? Даже след от клыков отца, – Джессика аккуратно поставила чашку на стол и задрала широкий рукав платья, оголяя запястье, – исчез.

И правда, Рэвендел не увидел на гладкой коже девушки ни одного следа.

– Поначалу я не знала, что мне делать, но несколько дней назад мои видения стали ярче, – продолжила Джессика. – Их было очень много, и во всех снова были вы.

– Именно я?

– Нет, не только, – Джессика замотала головой, и аромат ее волос достиг Рэвендела. – Еще раньше, когда я была маленькой, я видела многих: мужчины, женщины, дети, люди и нелюди. Множество видений, и все разные. Они приходили и уходили, пока не появилось ваше. Не могу сказать, когда точно, но очень давно. Я видела, как вы утешаете ту девушку, тогда вы оба были детьми. Она рыдала от горя, а вы не могли ее успокоить, и в тот миг я