– Утроить караулы на всех входах и выходах. В город никого не впускать и не выпускать без строжайшего досмотра. Отправьте патрули прочесывать улицы и дома. Сбежала очень ценная пленница, которой помог аквилонский бунтовщик. Кто-нибудь из вас узнал его?

– Нет, ваше величество. Старый стражник видел его, но он говорит, что разглядел лишь человека огромного роста, одетого в черный плащ палача, чье обнаженное тело мы обнаружили в пустой камере.

– Он – опасный человек, – сказал Валерий. – Будьте вдвойне осторожны с ним. Вы все знаете контессу Альбиону. Ищите ее, а если найдете, немедленно убейте и контессу, и ее спутника. Не пытайтесь взять их живыми.

Вернувшись в свои покои, Валерий призвал к себе четырех мужчин необычной и странной наружности. Они были высокими и худощавыми, с желтоватой кожей и невозмутимыми манерами, удивительно похожими друг на друга, в одинаковых длинных черных мантиях, из-под которых выглядывали лишь ноги в сандалиях. Низко надвинутые капюшоны не позволяли рассмотреть черты их лиц. Они остановились перед Валерием, скрестив руки на груди и спрятав их в рукавах. Валерий смотрел на них безо всякого удовольствия. В своих странствиях ему приходилось иметь дело с представителями самых разных рас.

– Когда я спас вас от голодной смерти в джунглях Кхитая, – резко бросил он, – вы поклялись служить мне. И послужили хорошо, пусть и самым омерзительным образом. Окажите мне еще одну услугу, и я освобожу вас от данной вами клятвы. Конан Киммериец, король Аквилонии, до сих пор жив, несмотря на все колдовство Ксалтотана, – или, быть может, именно благодаря ему, не знаю в точности. Темный разум этого воскрешенного дьявола слишком хитроумен и изощрен, чтобы простой смертный мог понять его поступки. Но, пока Конан жив, я не могу чувствовать себя в безопасности. Люди приняли меня как меньшее из двух зол, считая его погибшим. Но если он предстанет перед ними, трон подо мной зашатается и, не успею я шевельнуть и пальцем, как вспыхнет революция. Возможно, мои союзники решили использовать его, чтобы заменить меня после того, как я сыграю свою роль. Не знаю. Зато мне известно, что планета слишком мала для двух королей Аквилонии. Найдите киммерийца. Воспользуйтесь своими необычными умениями и отыщите его, в какую бы нору он ни забился. У него много друзей в Тарантии. Ему помогли освободить Альбиону. Один человек, даже Конан, не мог устроить такую бойню, как та, что случилась в переулке за башней. Но довольно. Берите свои посохи и идите по его следу. Не знаю, куда он вас приведет. Но только найдите его! А когда найдете, убейте!

Четверо кхитайцев поклонились и, не проронив ни слова, повернулись и бесшумно вышли из комнаты.

Рассвет, занимавшийся над далекими холмами, окрасил паруса небольшого судна, что двигалось вниз по реке, струившей свои воды в миле от Тарантии и, подобно змее, изгибавшейся на юг. Кораблик резко отличался от прочих судов, бороздивших воды Хорота, – рыбацких шаланд и купеческих баркасов, груженных богатыми товарами. Он был длинным и узким, с высоким изящным носом, черным, как эбеновое дерево. А еще вдоль планшира у него были нарисованы белые черепа. На средней палубе виднелась небольшая каюта, окна которой были плотно занавешены. Прочие суда поспешно уступали дорогу зловеще размалеванному кораблю, потому что он был одним из «кораблей паломников», которые увозили бездыханных последователей Асуры в последний путь на юг – туда, где далеко за горными массивами Пуатани река впадала в океан. В каюте наверняка лежало тело покойного пилигрима. Вид этого мрачного судна был хорошо знаком всем, и даже самые фанатичные приверженцы Митры не осмелились бы коснуться его или помешать его жуткому вояжу.

Но где находился конечный пункт его назначения, не знал никто. Одни называли Стигию; другие – некий безымянный остров, лежащий за горизонтом; третьи уверяли, что он направляется в загадочную и пленительную Вендию, где обретали покой мертвые. Впрочем, никто не знал этого наверняка. Было известно лишь, что, когда последователь Асуры умирал, тело его направлялось по великой реке на юг, на черном корабле, на веслах которого сидел раб- гигант, и больше никто и никогда не видел ни трупа, ни раба, ни самого корабля. Если, конечно, легенды не врали, это всегда был один и тот же раб, что направлял корабли на юг.

Мужчина, сидевший на веслах этой посудины, был таким же огромным и загорелым, как и прочие, хотя более внимательный взгляд обнаружил бы, что кожа его искусно покрыта темным пигментом. На нем были только набедренная повязка и сандалии, и с длинными веслами он обращался с недюжинной силой и ловкостью. Но никто не рисковал приблизиться к мрачному кораблю вплотную, поскольку всем было известно, что последователи Асуры прокляты и эти черные корабли паломников по самые борта нагружены темной магией. Поэтому люди обходили их стороной, бормоча охранные заклинания, пока черная посудина скользила мимо, и им и в голову не могло прийти, что таким образом они помогают бежать своему королю и контессе Альбионе.

Странное это было путешествие; черный стройный кораблик проплыл вниз по реке почти две сотни миль, до того места, где Хорот резко поворачивает на восток, обходя Пуатанские горы. Мимо проплывал постоянно меняющийся, словно во сне, ландшафт. Днем Альбиона терпеливо лежала в каюте, тихо и незаметно, как труп, которым и притворялась. И только поздно вечером, после того, как прогулочные суда с их светловолосыми пассажирами, возлежащими на атласных подушках, и гребцами-рабами покидали водную гладь, и до наступления рассвета, который выгонял из бухт и гаваней рыбацкие лодки, девушка выходила из своего убежища на палубу. Здесь она садилась за рулевое весло, оснащенное канатами ей в помощь, чтобы Конан мог урвать несколько кратких часов сна. К счастью, королю не требовался продолжительный отдых. Его подгонял неугасимый огонь стремления к цели, и его мощное тело оказалось под стать выпавшим на его долю испытаниям. Без задержек и остановок они плыли на юг.

Ночью в воде отражались мириады звезд, днем с небес светило ласковое солнце, и зима осталась далеко позади. По ночам они проплывали мимо городов, над которыми дрожало и переливалось зарево тысяч огней, роскошных прибрежных особняков и плодородных долин. Наконец над ними выросли