Вот так Конан и ехал по разграбленной территории, останавливаясь только затем, чтобы дать коню отдых. Он кое-как утолял голод скудным провиантом, что дала ему с собой Зелата, пока однажды на рассвете, лежа на берегу реки среди густых зарослей дубов и ивняка, не увидел на горизонте среди рощиц и лесков синие и золотые башни Тарантии.

Теперь он вступил в обжитые края, и его продвижение вперед замедлилось. Конан выбирал обходные пути и тропы через густые леса. Уже сгущались сумерки, когда он достиг плантации Сервия Галанна.

Окрестности Тарантии избежали жестокого разграбления, от которого пострадали восточные провинции. Разумеется, следы прошедшей армии можно было увидеть в сломанных оградах, вытоптанных полях и опустошенных амбарах, но здесь, по крайней мере, огонь и сталь не свирепствовали напропалую, собирая кровавую жатву.

Окружающий пейзаж портило лишь мрачное черное пожарище с обугленными камнями, оставшееся там, где, как прекрасно знал Конан, некогда стоял богатый загородный особняк одного из его самых верных сторонников.

Король не рискнул в открытую приближаться к усадьбе Галанна, располагавшейся в нескольких минутах езды от города. В сумерках он углубился в лесной массив, пока не увидел за деревьями сторожку управляющего. Спешившись и привязав коня, он подошел к массивной арочной двери, намереваясь кликнуть управляющего и послать того за Сервием. Он не знал, каких врагов ожидать в поместье. Он никого не видел, но войска могли быть расквартированы где-нибудь рядом. Однако, подойдя ближе, он увидел, что дверь открыта, а по дорожке, петляющей меж деревьев, вышагивает знакомая плотная фигура в атласных панталонах и богато расшитом дублете.

– Сервий!

Заслышав негромкий оклик, владелец плантации резко развернулся, словно ужаленный. Рука его метнулась к охотничьему ножу, висевшему на поясе, и он попятился при виде высокой фигуры в серой броне, возникшей перед ним в сумерках.

– Кто ты такой? – требовательно вопросил он. – Что ты здесь… Митра!

Он с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы, и его румяное лицо побледнело.

– Ты пришел из серых пределов смерти, чтобы напугать меня? Пока ты был жив, я оставался твоим верным подданным…

– И я рассчитываю, что ты останешься им и впредь, – ответил Конан. – Перестань трястись, приятель; я – живой человек из плоти и крови, а не призрак.

Обливаясь пoтом от страха и неуверенности, Сервий подошел ближе и стал всматриваться в лицо гиганта в доспехах, после чего, убедившись, что глаза его не обманывают, преклонил перед королем колено и сорвал с головы шляпу с перьями.

– Ваше величество! Воистину случилось чудо! Несколько дней назад большой колокол в цитадели возвестил о вашей кончине. Говорили, что вы погибли при Валькии под завалом из тысяч тонн земли и гранита.

– Там был другой человек в моих доспехах, – проворчал Конан. – Но давай отложим пока наш разговор. Найдется ли в твоих запасах такая штука, как кусок говядины?..

– Простите меня, милорд! – вскричал Сервий, вскакивая. – Дорожная пыль покрывает вашу кольчугу, а я заставляю вас стоять здесь, не предложив даже присесть и отобедать! Митра! Теперь я и впрямь вижу, что это вы, живой и здоровый, но, клянусь, когда я повернулся и увидел вас во всем сером в этих призрачных сумерках, у меня едва не подкосились ноги. Дурная примета – встретить в закатных сумерках в лесу человека, которого ты считал мертвым.

– Прикажи управляющему заняться моим конем, которого я привязал вон за тем дубом, – попросил Конан, и Сервий кивнул, увлекая короля за собой. Патриций, оправившись от суеверного ужаса, занервничал.

– Я пошлю слугу из манора[22], – сказал он. – Управляющий спит у себя дома – но сейчас я не доверяю даже собственным слугам. Будет лучше, если о вашем присутствии не узнает больше никто, кроме меня.

Подойдя к большому дому, едва видимому из-за деревьев, он повернул на нехоженую тропку, которая петляла меж тесно посаженных дубов, переплетенные ветви которых образовывали купол над головой, не пропуская тускнеющий свет сумерек. Сервий молча шел вперед в темноте, и в его манерах все явственнее проскальзывала паника; вскоре он подвел Конана к маленькой боковой дверце, за которой обнаружился узкий, тускло освещенный коридор. Они прошли по нему в спешке и молчании, и наконец Сервий привел короля в просторную залу с высоким потолком, перечеркнутым дубовыми балками, и богато отделанными панелями на стенах. В огромном камине ярко пылали целые бревна, потому как в воздухе уже тянуло прохладой, и на каменной тарелке, стоявшей на столе красного дерева, лежали дымящиеся чебуреки. Сервий запер массивную дверь и погасил свечи, горевшие в серебряном канделябре на столе, так что теперь залу освещали лишь отблески пламени в камине.

– Прошу прощения, ваше величество, – извинился он. – Наступили трудные времена; шпионы шныряют повсюду. Будет лучше, если никто не сможет заглянуть в окна и узнать вас. Но вот этот чебурек прямо из печи, поскольку после прогулки и разговора с управляющим я собирался отужинать. Если ваше величество соблаговолит…

– Света достаточно, – проворчал Конан, без особых церемоний усаживаясь за стол и доставая из-за пояса кинжал.