– Ты суешь шею в пасть дракону. Тебе бы лучше поискать спасения на чужбине. Твое королевство лишилось сердца.

– Что ты имеешь в виду? – пожелал узнать он. – И раньше можно было проиграть сражение, но выиграть войну. Одно-единственное поражение еще не означает потери королевства.

– Значит, ты поедешь в Тарантию?

– Да. Просперо будет оборонять столицу от Амальрика.

– Ты уверен?

– Ад и его дьяволы, женщина! – гневно вскричал он. – А как иначе?

Она покачала головой.

– Мне представляется, все обстоит совсем не так. Давай посмотрим. Приподнять вуаль нелегко, но я попробую и покажу тебе твою столицу.

Конан не видел, что она бросила в огонь, но волк заскулил во сне, а над очагом поднялось облако зеленого дыма, которым затянуло всю хижину. На его глазах стены и потолок раздвинулись и исчезли, растаяв в невообразимой дали; дым клубился вокруг короля, застилая ему глаза. В нем появились и задвигались тени, которые вдруг обрели поразительную четкость.

Перед ним возникли знакомые башни и улицы Тарантии, на которых бурлила толпа, но при этом король каким-то образом видел и стяги Немедии, неотвратимо продвигающиеся на запад сквозь дым и пламя горящей и разграбленной земли. На главной площади Тарантии бесновались доведенные до отчаяния горожане, крича, что король погиб, что бароны готовятся поделить земли между собой и что правление любого короля, пусть даже Валерия, лучше анархии. Просперо в сверкающей броне пытался успокоить их, уговаривая довериться конту[21] Тросеро и призывая послать на стены людей, чтобы помочь оборонять город. Но горожане набросились на него, визжа от страха и безрассудной ярости, обвиняя его в том, что он, дескать, мясник Тросеро и принес им больше зла, чем Амальрик. В его рыцарей полетели гнилые отбросы и камни.

Картинка смазалась и потускнела – очевидно, прошло некоторое время, – а потом Конан увидел, как Просперо и его рыцари выезжают из ворот и, пришпоривая коней, скачут на юг, оставляя за собой охваченный беспорядками город.

– Идиоты! – хмуро проворчал Конан. – Глупцы! Почему они не поверили Просперо? Зелата, если ты решила подшутить надо мной…

– Это уже миновало, – невозмутимо, хотя и невесело, отозвалась женщина. – Это был вечер вчерашнего дня, когда Просперо выехал из Тарантии и армия Амальрика подошла уже почти к самому городу. Со стен люди видели, как они жгут и грабят окрестные деревни. Вот я и прочла об этом в дыму. На закате немедийцы заняли Тарантию без сопротивления. Смотри! Вот что происходит сейчас в королевском зале столицы…

Конан вдруг понял, что видит перед собой большой тронный зал. На возвышении для короля стоял Валерий в подбитой мехом горностая накидке, и Амальрик, так и не снявший запыленных и окровавленных доспехов, водружал на его соломенные кудри богато инкрустированный и сверкающий золотом ободок – корону Аквилонии! Толпа разразилась приветственными криками; за происходящим угрюмо наблюдали длинные шеренги закованных в сталь немедийских солдат, а представители знати, пребывавшие в немилости при дворе Конана, расхаживали с важным и самодовольным видом, выставляя напоказ герб Валерия на рукавах своих одеяний.

– Кром! – С губ Конана сорвалось привычное проклятие, когда он вскочил на ноги, сжав огромные кулачищи. Жилы на висках у него вздулись, а черты лица исказились от гнева. – Немедиец надевает корону Аквилонии на голову этому ренегату – да еще в королевском зале Тарантии!

Дым рассеялся, словно устрашившись его ярости, и сквозь слабую пелену он различил горящие глаза Зелаты.

– Ты сам видел – в твоей столице люди потеряли свободу, которую ты завоевал для них потом и кровью, отдав себя в руки работорговцев и убийц. Они продемонстрировали, что не верят в свое предназначение. И это с ними ты собирался отвоевывать свое королевство?

– Они думали, что я погиб, – проворчал Конан, немного успокоившись. – Сына у меня нет. А воспоминания не могут править людьми. Ну и что, если немедийцы взяли Тарантию? Есть еще провинции, бароны и крестьяне. Валерию досталась пустая слава.

– Ты упрям, как и надлежит воину. Я не могу показать тебе будущее, и я не могу показать тебе все прошлое. Я всего лишь позволила тебе посмотреть в окно, приоткрытое неведомыми силами. Хочешь заглянуть в прошлое, чтобы найти в нем ключ к настоящему?

– Хочу. – Король опустился обратно на скамью.

И вновь зеленый дым заклубился и поплыл по комнате. И вновь перед ним возникли непонятные образы, на этот раз – чужие и кажущиеся бесполезными. Конан увидел высокие черные стены и пьедесталы, прячущиеся в тени, на которых стояли отвратительные боги в зверином обличье. В полумраке скользили люди: смуглые жилистые мужчины в набедренных повязках красного атласа. Они несли зеленый жадеитовый саркофаг по гигантскому черному коридору. Не успел он присмотреться, как перед ним развернулась другая сцена. Он увидел пещеру, сумрачную и полную гнетущего ужаса. На алтаре из черного камня стоял необычного вида золотой сосуд в виде половинки раковины. В эту пещеру вошли несколько человек из тех, что несли саркофаг с мумией. Они схватили раковину, и тени заклубились вокруг них, и что произошло далее, он не понял. Зато он увидел яркое свечение в абсолютной темноте, подобное сгустку живого огня. А потом дым стал просто дымом, поднимающимся над костром, в котором тлели сучья тамариска, редеющим и тающим под потолком пещеры.

– Что все это значит? – недоуменно поинтересовался он. – Я могу понять то, что видел в Тарантии. Но что означают эти картинки с заморийскими ворами, крадущимися по подземному храму Сета в Стигии? И та пещера – я никогда не видел и не слыхал ни о чем подобном, а странствовал я немало. Если