Птица упрямо следовала за ним, сохраняя дистанцию и не обращая внимания на все его попытки отогнать ее.

Так продолжалось несколько часов, терпение у Конана было уже на исходе, и он готов был отдать половину королевства за возможность свернуть ворону его черную шею.

– Чтоб ты сдох! – рычал он в бессильной ярости, грозя наглой птице кулаком в латной рукавице. – Почему тебе не заткнуться? Пошел прочь, вестник несчастья! Лети клевать пшеницу на полях крестьян!

Король поднимался к первым предгорьям, когда ему показалось, что он слышит позади эхо хриплого вороньего карканья. Обернувшись, он разглядел в небесной вышине еще одну черную точку, а за ней – блеск полуденного солнца на чьих-то доспехах. Это могло означать только одно: там появились вооруженные люди, и едут они не по проторенной дороге, которая уже скрылась за горизонтом. Они преследуют его.

Он помрачнел и вздрогнул, словно от озноба, глядя на ворона, кружившего над ним.

– Значит, это не просто чудачества безмозглой птицы? – пробормотал он. – Те всадники еще не видят тебя, адово отродье, зато тебя видит вторая птица, а они видят ее. Ты следишь за мной, она следит за тобой, а они едут за ней. Кто ты – обученный пернатый соглядатай или дьявол в образе птицы? Уж не Ксалтотан ли отправил тебя по моим следам? Или ты сам и есть Ксалтотан?

Но ответом ему стало очередное хриплое карканье, в котором звучала издевательская насмешка.

Конан решил не тратить силы на крылатого лазутчика. Он упрямо двигался вперед по выжженной солнцем каменистой почве. И чрезмерно понукать коня он тоже боялся; отдых, который он ему дал, был недостаточен, чтобы бедное животное восстановило силы. Он по-прежнему намного опережал своих преследователей, но они будут постепенно сокращать разделявшее их расстояние. Почти наверняка их лошади свежее, поскольку они, вне всякого сомнения, сменили их в замке, оставшемся позади.

Путь становился все труднее, местность выглядела совсем уж дикой, и травянистые скаты переходили в поросшие густым лесом крутые горные склоны. Конан знал, что здесь он мог бы преспокойно оторваться от своих преследователей, если бы не проклятая птица, оглашавшая воздух хриплым карканьем у него над головой. На такой пересеченной местности он потерял врагов из виду, но не сомневался, что они идут по его следу, безошибочно направляемые своими пернатыми союзниками. Ворон превратился в злого демона, без устали преследующего его по кругам безымянного ада. Камни, которые король с проклятиями швырял в него, не долетали до птицы, хотя в юности он подбивал ими ястребов на лету.

Конь под ним быстро уставал. Конан понял, что оказался в безвыходном положении. Похоже, судьба вновь сыграла с ним злую шутку. Бежать было некуда. Здесь он был таким же пленником, как и в подземелье Бельверуса. Но не был он и сыном Востока, чтобы покорно смириться со своей кажущейся неизбежной участью. Если уж ему предстоит умереть, то он, по крайней мере, прихватит с собой в вечность несколько врагов. Он свернул в густые заросли лиственницы, которыми был покрыт склон, выбирая место, где можно дать последний бой.

И вдруг откуда-то спереди донесся странный пронзительный крик, явно человеческий, но очень непривычного тембра. Мгновением позже он продрался сквозь переплетение ветвей и увидел, кто издавал эти жутковатые звуки. На небольшой прогалине под ним четверо немедийских солдат завязывали петлю на шее костлявой старой женщины в крестьянской одежде. Лежавшая рядом вязанка хвороста недвусмысленно свидетельствовала о том, чем она занималась, когда ее так грубо прервали.

Глядя на то, как четверо негодяев тащат женщину к дереву, нижние ветки которого свисали так низко, что могли сыграть роль виселицы, Конан почувствовал, как в груди у него поднимается волна ярости. Он пересек границу час назад. Он стоял на своей земле, и на его глазах вот-вот должно было произойти подлое убийство одной из его подданных. Пожилая женщина оказывала неожиданно упорное сопротивление, и, пока он смотрел на постыдное действо, она запрокинула голову и вновь издала тот самый странный и громкий крик, который он слышал только что. Ворон, круживший над ними, с издевкой подхватил его. Солдаты грубо расхохотались, а один ударил ее по лицу.

Конан соскочил с седла своего усталого жеребца и помчался вниз, прыгая по камням. Кольчуга его лязгнула, когда он приземлился, твердо встав на обе ноги. Четверка мужчин развернулась на шум и обнажила мечи, с разинутыми ртами глядя на гиганта в доспехах, который стоял напротив них с клинком в руке.

Конан хрипло рассмеялся. Глаза его превратились в узкие щелочки синего пламени.

– Собаки! – холодно и безжалостно проговорил он. – Что, немедийские шакалы взяли на себя роль палачей и вздумали вешать моих подданных по своему хотению? Но сначала вы должны заполучить голову их короля. Ну, что же, я жду!

Солдаты неуверенно уставились на него, когда он двинулся к ним.

– Кто этот безумец? – прорычал бородатый насильник. – На нем немедийская кольчуга, но разговаривает он с аквилонским акцентом.

– Да какая разница, – ответил другой. – Убьем его, а потом повесим старуху.

С этими словами он бросился на Конана, замахиваясь мечом. Но ударить он не успел – меч короля обрушился на него, рассекая надвое шлем и череп. Солдат повалился ему под ноги, но остальные трое оказались не робкого десятка. Они закружили вокруг одинокой фигуры в серых доспехах, и в лязге оружия утонули хриплые вопли ворона.

Конан дрался молча. Глаза его метали синее пламя, а на губах играла мрачная улыбка. Двуручный меч в его руках казался легкой игрушкой. Несмотря на свои внушительные габариты, он двигался легко и быстро, как кошка, ни на секунду не задерживаясь на одном месте, так что выпады врагов по большей