– Армии сближаются, – докладывал оруженосец, стоящий у входа. – Вот затрубили горны! Ха! Восходящее солнце высекает огненные искры из наконечников копий и шлемов, так что на них больно смотреть. Река окрасилась в алый цвет – да, еще до окончания сегодняшнего дня воды ее взаправду покраснеют! Враг подошел к реке. Сейчас оба войска обстреливают друг друга из луков, и стрелы жалящими облаками заслоняют солнце. Ха! Отличный прицел, лучники! Боссонийцы – молодцы! Слышите, как они ликуют?

В ушах короля, заглушая пение труб и лязг стали, зазвучали исполненные свирепой радости крики боссонийцев, которые, как один человек, слитно натягивали луки и спускали тетивы.

– Их лучники пытаются подавить наших, чтобы дать возможность рыцарям переправиться через реку, – продолжал оруженосец. – Берега здесь некрутые, они покато сбегают к самой воде. Рыцари едут вперед, вот они уже продираются сквозь заросли ивняка. Клянусь Митрой, наши оперенные стрелы находят каждую щелочку в сочленениях их доспехов! Люди и кони валятся в воду как подкошенные. Река неглубока, да и течение здесь не слишком быстрое, но воины все равно тонут под тяжестью доспехов и ударами лошадиных копыт. А вот приблизилась и наша аквилонская конница. Рыцари въезжают в воду и вступают в бой с немедийцами. Вода водоворотами бурлит под брюхами их коней, а лязг сталкивающихся мечей оглушает.

– Кром! – в бессильной ярости вскричал Конан.

Жизнь понемногу возвращалась в его тело, но он по-прежнему не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Фланги сближаются, – докладывал оруженосец. – Копейщики и мечники сражаются врукопашную прямо в воде, а в арьергарде лучники осыпают врага стрелами. Клянусь Митрой, немедийские арбалетчики несут тяжелые потери, а боссонийские лучники стреляют вверх, чтобы стрелы падали на редеющие ряды врагов. Их центр не продвинулся ни на шаг, а фланги отступают от реки.

– Кром, Йимир и Митра! – бушевал Конан. – Боги и дьяволы, дайте мне дойти до схватки и сразиться в ней, пусть даже я погибну от первого же удара!

Весь долгий и жаркий день продолжалась битва. Долина содрогалась от наступления и контрнаступления, посвиста стрел, треска раскалываемых щитов и ломающихся копий. Но армия Аквилонии оборонялась стойко. В одном месте ее ненадолго оттеснили от реки, но тут же последовал контрудар, на острие которого оказался гигант-всадник на черном жеребце под черным флагом, и утраченные позиции были отвоеваны вновь. Аквилоняне, словно железный бастион, стояли насмерть на правом берегу, и наконец оруженосец сообщил Конану, что немедийцы отступают от реки.

– Фланги их смешались! – вскричал он. – Их рыцари уклоняются от схваток на мечах. Но что это? Ваш стяг сдвинулся с места – центр вступил в реку! Клянусь Митрой, Валанн ведет воинов на тот берег!

– Глупец! – простонал Конан. – Это может оказаться всего лишь военной хитростью. Он должен был удерживать свои позиции; к заходу солнца сюда подойдет Просперо со своими людьми.

– Рыцари едут вперед под градом стрел! – завопил оруженосец. – Но они не останавливаются! Они рассредоточились – и переправились на другой берег! Они скачут вверх по склону! Паллантид приказал флангам поддержать центр! Это все, что он может сделать. Флаг со львом колышется в самой гуще схватки. Рыцари Немедии оказывают упорное сопротивление. Но вот они дрогнули! Они отступают! Их левое крыло обратилось в бегство, и наши копейщики добивают их! Я вижу Валанна, он крушит направо и налево своим мечом, как безумный. Его охватила жажда крови. Воины больше не оглядываются на Паллантида. Они идут вслед за Валанном, видя в нем Конана, а он рвется вперед, опустив забрало. Но подождите! В его безумии видна система! Он обходит немедийский центр с фланга, взяв с собой пять тысяч рыцарей, цвет нашей армии. В рядах немедийцев наблюдается смятение – смотрите! Их фланг прикрыт горами, но в них осталось незащищенное ущелье! Оно похоже на огромную трещину, которая выводит прямо в тыл немедийскому войску. Клянусь Митрой, Валанн заметил его и решил воспользоваться такой возможностью! Он рассеял фланг немедийцев, а сейчас увлек рыцарей за собой в ущелье. Они обходят основное сражение; они прорвали оборону копейщиков и устремились прямо в ущелье!

– Засада! – прохрипел Конан, отчаянно пытаясь принять сидячее положение.

– Нет! – с восторгом выкрикнул оруженосец. – Мне видно все немедийское войско! Они попросту забыли об ущелье! Они не рассчитывали, что их оттеснят так далеко. О, каким же глупцом оказался Тараск, если допустил такой грубый промах! О, я уже вижу, как копья и вымпелы рекой выплескиваются из северного выхода ущелья, позади немедийских порядков. Они ударят по ним с тыла и сомнут их. Митра, что там происходит?

Юноша вдруг пошатнулся, когда стены шатра заходили ходуном. И, заглушая шум битвы, издалека докатился глухой рокот, зловещий и низкий.

– Утесы качаются! – пронзительно вскрикнул оруженосец. – О, боги, что же это? Река выходит из берегов, и горные вершины осыпаются! Земля дрожит под ногами, и лошади падают вместе со всадниками! Утесы! Утесы тоже падают!

Над долиной прокатился скрежещущий грохот, за которым последовал чудовищный толчок, и земля задрожала. Шум битвы заглушили крики ужаса.

– Утесы рухнули! – Оруженосец побелел от страха. – Они обрушились прямо в ущелье и заживо погребли под собой всех, кто там оказался! Я видел, как знамя со львом покачнулось в облаке пыли и падающих камней, а потом исчезло! Я слышу, как немедийцы кричат от восторга! Что ж, они могут радоваться, потому что каменный обвал похоронил под собой пять тысяч наших храбрецов… Слушайте!

До ушей Конана докатился тоскливый и отчаянный рев:

– Король погиб! Король погиб! Спасайся, кто может! Король мертв!

– Лжецы! – задыхаясь, выкрикнул Конан. – Собаки! Подлые трусы! О, Кром, мне бы только встать на ноги… Только бы доползти до реки с мечом в зубах!