поднятых над парапетом. Факелы бросали дрожащий, неверный свет на расчищенное пространство перед фортом, на самой границе которого толпились обнаженные размалеванные фигуры. Река кишмя кишела каноэ. Пикты окружили форт со всех сторон.

Из леса и с реки на частокол и здания за ним падал непрерывный ливень стрел. Дикие вопли осаждающих заглушали громкие щелчки тетивы. Завывая по-волчьи, несколько сотен обнаженных воинов с топорами выскочили из-под деревьев и побежали к восточным воротам. Они уже были в ста пятидесяти ярдах от цели, когда сокрушительный град стрел обрушился на них со стены, усеяв землю трупами. Уцелевшие повернули и стремглав бросились обратно под защиту деревьев. Туземцы в каноэ отчаянно гребли к речной дамбе, но здесь их встретил очередной град стрел и камней из небольших баллист, установленных в башнях на этой стороне частокола. В воздух полетели камни и бревна, вдребезги разбив и потопив с полдюжины каноэ, убивая сидевших в них людей, тогда как остальные поспешно отплыли на безопасное расстояние. Торжествующий рев донесся из-за стен форта, и ему ответили дьявольские завывания со всех сторон.

– Может, попробуем прорваться внутрь? – предложил Бальт, дрожа от нетерпения.

Конан покачал головой. Он стоял, скрестив руки на груди и слегка склонив голову к плечу, воплощая образ воина, погруженного в тягостные раздумья.

– Форт обречен. Пикты опьянели от крови, и они не остановятся, пока не погибнут все до единого. Но их здесь слишком много, чтобы солдаты в форте убили всех. Мы не сумеем прорваться внутрь, а даже если нам это удастся, то мы лишь погибнем вместе с Валанном, и только.

– Значит, нам ничего не остается, кроме как спасать свои шкуры, ты это хочешь сказать?

– Да. Мы должны предупредить поселенцев. Знаешь, почему пикты не пытаются поджечь форт горящими стрелами? Потому что не желают, чтобы пламя предупредило об опасности людей на востоке. Они хотят уничтожить форт, а потом устремиться лавиной на восток, прежде чем кто-нибудь узнает о его падении. Они могут переправиться через Грозовую реку и захватить Велитриум, прежде чем люди поймут, что происходит. В крайнем случае они вырежут всех между фортом и Грозовой рекой. Мы не успели предупредить форт, и теперь я вижу, что, даже приди мы вовремя, от этого не было бы никакого толку. В форте слишком мало сил. Еще несколько атак, и пикты перелезут через стены и выбьют ворота. Но мы можем предупредить поселенцев о том, что им нужно срочно уходить к Велитриуму. Пойдем! Мы находимся снаружи осадного кольца пиктов, раскинутого ими вокруг форта, и постараемся держаться от них подальше.

По широкой дуге они двинулись прочь. Еще некоторое время до них доносились то нарастающие, то стихающие вопли, которые означали очередной штурм и его отражение. Солдаты в форте упорно держали оборону, но яростные вопли пиктов не умолкали. В них звучала непоколебимая уверенность в окончательной победе.

Прежде чем Бальт успел сообразить, куда они направляются, они вышли на дорогу, ведущую на восток.

– А теперь бежим! – рявкнул Конан.

Бальт стиснул зубы. Велитриум находился от них в девятнадцати милях, а до ручья Скальпов, за которым начинались поселения, было никак не меньше пяти. Аквилонянину казалось, что они сражаются и бегут вот уже целую вечность. Но нервное возбуждение подгоняло его и придавало ему сил.

Забияка бежал впереди, не отрывая морду от земли, и глухо рычал. Это были первые звуки, которые они услышали от него.

– Пикты нас опередили! – крикнул Конан, падая на одно колено и вглядываясь в землю, освещенную тусклым светом звезд. Он покачал головой, явно сбитый с толку. – Не могу сказать, сколько их. Скорее всего, небольшой отряд. Кто-нибудь из тех, кто не стал дожидаться, пока падет форт. Они отправились вперед, чтобы застать поселенцев врасплох, спящими в своих постелях! Идем!

Вскоре они заметили впереди слабый огонь и услышали дикие свирепые завывания. Дорога здесь делала поворот, и они срезали его, двинувшись напрямик через подлесок. Вскоре глазам их предстало ужасающее зрелище. На дороге стояла повозка, нагруженная скудным домашним скарбом; она горела; рядом лежали волы с перерезанными глотками. Тут же лежали изуродованные голые тела мужчины и женщины. Вокруг них в дикой пляске подпрыгивали и кривлялись пятеро пиктов, размахивая окровавленными топорами; один из них вырядился в женское платье, забрызганное кровью.

Глаза Бальта заволокла дикая ярость. Подняв лук, он прицелился в дергающийся силуэт, четко видимый на фоне пламени, и спустил тетиву. Убийца высоко подпрыгнул и рухнул на землю – стрела пробила ему сердце. А потом на ошеломленных воинов обрушились двое белых мужчин и собака. Конана подгоняли боевой дух и старинная расовая вражда, а вот Бальта сжигала доселе незнакомая ему жаркая ненависть.

Первого пикта он встретил сокрушительным ударом, раскроившим врагу череп, и перепрыгнул через упавшее тело, чтобы схватиться с остальными. Но Конан уже убил одного из тех двоих, что противостояли ему, и прыжок аквилонянина запоздал. Бальт еще только замахивался топором, а копье уже пронзило туземца насквозь. Повернувшись к последнему уцелевшему пикту, юноша увидел, как Забияка поднимается со своей жертвы и с его огромных клыков капает кровь.

Бальт не проронил ни слова, глядя на изуродованные тела, лежащие на дороге рядом с горящей повозкой. Оба были молоды, а женщина оказалась совсем еще девочкой. По какой-то прихоти пикты не тронули ее лица, и оно оставалось прекрасным даже в смерти. А вот ее нежное юное тело было безжалостно искромсано ножами – взор Бальта затуманился, и он судорожно сглотнул. Разыгравшаяся здесь трагедия повергла его в шок. Он готов был повалиться на дорогу ничком, рыдать и грызть землю.

– Какая-то молодая пара. Наверняка только что из города, – проронил Конан, вытирая свой меч. – Они ехали в форт, когда их встретили пикты. Может,