лазутчиков двинутся по дороге на восток – не исключено, что даже переправятся через Грозовую реку и разграбят густонаселенные земли за Велитриумом.

Разговаривая на ходу, Конан все дальше углублялся в дикую, неисследованную территорию. Наконец он удовлетворенно фыркнул. Они дошли до места, где кусты росли не слишком густо и среди них возвышалась каменистая насыпь, уходящая к югу. Бальт почувствовал себя увереннее, когда они зашагали по ней. Даже пикт не сможет найти их следы на голых камнях.

– Как ты сумел уцелеть? – поинтересовался он наконец.

Конан похлопал себя ладонью по кольчуге и шлему.

– Если бы жители пограничья носили доспехи, то под крышами хижин с алтарями висело бы намного меньше черепов. Но большинство мужчин, надев броню, производят слишком много шума. Пикты залегли по обе стороны тропы и ждали нас. А когда абориген замирает в неподвижности, то даже дикий зверь проходит мимо, не почуяв его. Они видели, как мы переправляемся через реку, и устроили нам западню. Если бы они залегли в кустах после того, как мы отплыли от берега, я бы заметил неладное. Но они поджидали нас давно, и потому на деревьях и кустах не дрогнул ни один листок. Сам дьявол ничего бы не заметил. Я впервые заподозрил, что дело нечисто, когда услышал шуршание натягиваемой тетивы. Я упал и крикнул людям, которые шли за мной, чтобы они тоже укрылись, но они промедлили – и их захватили врасплох. Большинство из них погибли сразу же. Некоторые стрелы перелетали тропинку и убивали пиктов, затаившихся на другой стороне. Я слышал, как они кричат. – Он вдруг свирепо улыбнулся. – Те из нас, кто уцелел, бросились в лес и сошлись с ними врукопашную. Заметив, что все мои люди погибли или взяты в плен, я прорвался сквозь их ряды и в темноте ушел от размалеванных дьяволов. А они были повсюду. Я бежал и полз, а иногда мне приходилось замирать под кустом без движения, когда они проходили совсем рядом. Я попытался выйти к берегу, но обнаружил, что они выстроились вдоль него цепью в расчете как раз на такой случай. Впрочем, я понимал, что сумею прорваться и уплыву, но потом я услышал рокот барабанов в деревне и понял, что они взяли кого-то живым. Магия Зогара настолько заворожила их, что я сумел незамеченным перелезть через стену позади хижины с алтарем. Вообще-то там должен был стоять часовой, но он сидел за углом и тайком подсматривал за церемонией. Я подкрался сзади и свернул ему шею голыми руками раньше, чем он успел сообразить, что происходит. Это его копье я метнул в змею, а ты несешь его топор.

– Но что это была за тварь, которую ты убил в хижине с алтарем? – спросил Бальт, содрогнувшись при воспоминании о том кошмаре, которому стал невольным свидетелем.

– Какой-то бог Зогара. Один из детей Джеббала, который все забыл и которого пришлось приковать цепью к алтарю. Гигантская человекообразная обезьяна. Пикты считают их священными животными Длинношерстого Бога, который живет на Луне, – бога-гориллы Гуллы. Светает. Пожалуй, здесь мы и спрячемся, пока не поймем, насколько оторвались от преследователей. Скорее всего, нам придется ждать ночи, чтобы попытаться прорваться к реке.

Перед ними высился пологий холм, поросший густым кустарником и деревьями. Конан скользнул в нагромождение камней возле самой вершины, которое опоясывали заросли. Устроившись там, они могли наблюдать за джунглями внизу, сами оставаясь незамеченными. Место вполне подходило для отдыха и обороны. Бальт не верил, что даже пикты способны найти их следы на камнях, по которым они шли последние четыре или пять миль, но он опасался зверей, повиновавшихся Зогару Загу. Вера его в незнакомый знак несколько поколебалась. Но Конан решительно отверг возможность того, что звери могут напасть на их след.

На ветвях повисли клочья призрачного белесого тумана; небо в разрывах облаков сменило цвет – из розового стало синим. Бальт ощутил приступ голода, хотя жажду он утолил водой из ручья, по берегу которого они некоторое время шли. Вокруг царила мертвая тишина, лишь изредка нарушаемая трелью случайной птахи. Барабанов больше не было слышно. Бальт мысленно вернулся к сцене, разыгравшейся перед хижиной с алтарем.

– Зогар Заг вырядился в сбрую из страусовых перьев, – сказал он. – Я видел их на шлемах рыцарей, возвращавшихся с Востока, когда они приезжали в гости к баронам Пограничья. В этом лесу страусы не водятся, верно?

– Их привозят из Куша, – отозвался Конан. – К западу отсюда, за болотами и пустошами, лежит берег моря. Иногда к нему пристают корабли из Зингары и продают местным племенам оружие, украшения и вино в обмен на шкуры, медную руду и золотой песок. Они предлагают и страусовые перья, которые попадают к ним от черных племен Куша, расположенного к югу от Стигии. Пиктские шаманы очень их ценят. Но такая торговля очень рискованна. Слишком велика вероятность того, что пикты попросту захватят корабль. Кроме того, побережье опасно для мореплавания. Я сам ходил под парусом в тех местах вместе с пиратами с Барахских островов, которые лежат к югу-западу от Зингары.

Бальт с восторгом уставился на своего спутника.

– Я так и думал, что ты не всегда жил на границе. Ты несколько раз упомянул дальние края. Тебе много пришлось странствовать?

– Я побывал там, куда не забредали люди моего народа. Я видел большие города хайборийцев, шемитов, стигийцев и гирканцев, прошел через неизвестные страны к югу от черных королевств Куша и к востоку от моря Вилайет. Я был капитаном наемников, пиратом, казаком, нищим бродягой, генералом – проклятье, кем я только не был, разве что королем не случилось, да и то я еще могу им стать! – Судя по всему, мысль эта доставила следопыту удовольствие, и он широко улыбнулся. Но потом он пожал плечами и поудобнее устроился на камнях. – Мне нравится бродячий образ жизни. Не знаю, сколько еще времени проведу на границе: неделю, месяц, год. Я не люблю долго сидеть на одном месте. Но на границе ничуть не хуже, чем где-либо еще.