могут передвигаться настолько беззвучно.

Он приготовился к долгому ожиданию. Он не обменялся и словом с еще одним мужчиной, который тоже остался караулить лодку. Примерно в миле к северо-западу от них в чаще леса притаилась деревушка Зогара Зага. Бальт помнил полученный приказ: они с напарником должны были ждать возвращения поисковой группы. Если к рассвету Конан со своими людьми не появится, им следует как можно быстрее вернуться в форт и сообщить, что лес в очередной раз собрал свою кровавую жатву.

Тишина казалась гнетущей. Из черной чащи не доносилось ни звука; за сплошной стеной кустов вообще невозможно было ничего различить. Бальт вдруг понял, что больше не слышит рокота барабанов. Они молчали уже много часов. Он то и дело смаргивал, пытаясь пронзить взглядом непроницаемую тьму. От воды тянуло сыростью, и влажные запахи леса угнетали его. Где-то рядом раздался всплеск, словно большая рыба ударила хвостом. Поднятая ею волна качнула лодку, и нос ее стал медленно отходить от берега. Напарник, похоже, выпустил ветку, за которую держался. Бальт вытянул шею, собираясь шепотом предупредить его; смутный силуэт охотника едва виднелся на темном фоне ночи.

Но напарник не ответил. Решив, что тот, наверное, задремал, Бальт протянул руку и схватил его за плечо. К его удивлению, от этого осторожного прикосновения мужчина обмяк и повалился на дно лодки. Бальт перевернул его лицом кверху, чувствуя, как холодные лапы страха стискивают ему сердце. Рука его слепо скользнула по горлу напарника, и только судорожно сжатые зубы юноши позволили ему сдержать крик, уже готовый сорваться с губ. Пальцы его нащупали зияющую кровоточащую рану – горло напарника было перерезано от уха до уха.

Охваченный паническим страхом, Бальт начал приподниматься, и в это мгновение из темноты протянулась мускулистая рука и обхватила его за горло, не давая крикнуть. Каноэ закачалось. В руке у Бальта оказался нож, хотя он не помнил, когда успел выхватить его из-за голенища. Юноша нанес несколько ударов вслепую и ощутил, как клинок глубоко вошел в чье-то тело, и в ушах у него зазвенело от истошного вопля. Лес взорвался ответными криками. Тишина ожила вокруг него, и чьи-то руки схватили его. Под весом множества тел каноэ перевернулось, но, прежде чем Бальт успел уйти под воду, ночь взорвалась мириадами искр, и сильный удар по голове опрокинул юношу в черноту, сквозь которую не пробивался даже свет звезд.

Пламя костров ослепило Бальта, когда он медленно пришел в себя. Он заморгал и тряхнул головой. Перед глазами заплясали огненные круги, и его оглушил многоголосый вой, становившийся все громче по мере того, как к нему возвращались слух и зрение. Он поднял голову и принялся тупо озираться по сторонам. Вокруг него столпились черные фигуры, и их силуэты отчетливо вырисовывались на фоне пламени.

Память вернулась к нему как-то сразу, рывком. Он был привязан к столбу на открытой площадке, по периметру которой выстроилось кольцо из свирепых фигур. За ними горели костры, огонь которых поддерживали обнаженные темнокожие женщины. Позади костров виднелись глинобитные хижины, крытые обрубленными ветками и сучьями. Они были окружены частоколом с широкими воротами. Но все эти детали он отметил мимоходом, и даже загадочные темнокожие женщины с необычными прическами не вызвали у него любопытства. Все внимание юноши было приковано к мужчинам, стоявшим вокруг него кольцом.

Невысокие, широкоплечие, мускулистые и поджарые. Из одежды на них были лишь узкие набедренные повязки. В свете костров было отчетливо видно, как перекатываются под темной кожей бугры мускулов. Широкие лица оставались неподвижными, но в прищуренных глазах пылал огонь, который горит в зрачках вышедшего на охоту тигра. Их спутанные волосы перехватывали медные обручи. В руках они сжимали топоры и мечи. На некоторых виднелись окровавленные грубые повязки, и на темной коже остались следы засохшей крови. Совсем недавно они сражались насмерть.

Он отвел глаза, чтобы не смотреть на своих похитителей, и едва сумел подавить крик ужаса. В нескольких футах от него вздымалась невысокая, но жуткая пирамида: она была сооружена из человеческих голов. Мертвые глаза смотрели в черное небо. В каком-то оцепенении он узнал обращенные к нему лица. Это были те самые мужчины, что последовали за Конаном в лес. Бальт не знал, есть ли в этой страшной куче голова киммерийца. Ему были видны лишь несколько лиц. На первый взгляд, пирамида была сложена из десяти или одиннадцати голов. Желудок рванулся к горлу, и Бальта едва не стошнило. За пирамидой из отрубленных голов лежали тела нескольких пиктов, и при виде их его охватила свирепая радость. Лесные охотники все-таки дорого продали свою жизнь.

Отвернувшись от жуткого зрелища, юноша понял, что рядом вкопан еще один столб, точно так же выкрашенный в черное, как и тот, к которому был привязан он сам. На веревках обвис мужчина. Он был голым, если не считать кожаных штанов, и Бальт узнал в нем одного из лесных охотников Конана. Кровь текла у него изо рта и из страшной раны в боку. Приподняв голову, он облизнул распухшие губы и пробормотал, стараясь быть услышанным в дьявольской какофонии, устроенной пиктами:

– Значит, они схватили и тебя!

– Подкрались по воде и перерезали горло моему напарнику, – простонал Бальт. – Когда я их услышал, было уже слишком поздно. Митра, они двигались совершенно беззвучно!

– Сущие дьяволы, – пробормотал охотник. – Похоже, они следили за нами с того момента, как мы миновали стремнину. Мы угодили в западню. Не успели мы опомниться, как со всех сторон в нас полетели стрелы. Почти все охотники погибли сразу же. Троим или четверым удалось прорваться сквозь кусты и схватиться врукопашную. Но пиктов было слишком много. А вот Конан, наверное, уцелел. Его головы я не видел. Жаль, что нас с тобой не убили на месте. Конана я не виню. В обычных условиях мы бы подобрались к деревне незамеченными. Там, где мы высадились, не бывает никаких лазутчиков – так далеко