Пламя заметил сторож.

А пожарные, удивительное дело, подоспели вовремя. И новенький, сияющий краской экипаж остался во дворе. Мальчишка в ватнике и старом, но начищенном до блеска шлеме держал лошадей, поглаживал широкие морды, нашептывал что-то успокаивающее, хотя массивные битюги, приученные и к реву пламени, и к гулу парового мотора, не думали выказывать страх.

– О, мастер, какое совпадение! – Олаф стащил чепец, пропитанный потом. Шлем он повесил на крюк, но под подбородком осталась характерная полоса от ремня. В широкой куртке, прошитой полосами минерализованного полотна, прокопченный, с измазанным сажей лицом, он был почти неотличим от прочих пожарных.

– Что вы здесь делаете? – Брокк снял пальто.

– Тестирую новую систему. Старая показалась мне нерациональной. Чрезмерный расход топлива и довольно низкая эффективность. Вот и пробую усовершенствовать. Ребятам нравится. – Олаф присел на ступеньку экипажа и ноги вытянул. Со стоном потянулся. – Вторая смена на ногах. В этом городе слишком много дерева. – Он запрокинул голову и потер след. – Амуницию тоже следует изменить. Не представляете, насколько во всем этом неудобно… ладно я, но человек в полном облачении едва-едва способен двигаться, не говоря уже о том, чтобы что-то делать.

– Ригер мертв.

К новости Олаф отнесся спокойно, пожал плечами и произнес:

– Рано или поздно это должно было случиться. Как?

– Горло перерезали.

Олаф поморщился:

– Быстрая смерть.

– Вы сожалеете?

– О том, что быстрая? Не знаю. Лично мне он ничего не сделал, но… до меня доходили некоторые слухи… наш друг был склонен вымещать неудачи на слабых, а я такого не люблю. Да и… вы ведь в курсе, чем развлекался брат вашей милой супруги? О, не надо рычать на меня, мастер Брокк, ее-то я ни в чем не обвиняю, а вот его… Ригер был весьма тесно связан со Сверром. И отнюдь не только карточной игрой.

Кейрен о чем-то говорил с пожарными, поглядывая на цех.

– Не спешите, мастер, туда пока ходить не стоит. Жарко. – Олаф поднялся и, скинув куртку, протянул ее мальчишке. – Прогуляемся?

Почему бы и нет, кажется, у Олафа есть что сказать. Не понятно лишь, почему он молчал раньше.

– Были причины… – Он понял, пусть бы Брокк и не задал вопрос.

– Мастер, – окликнул Кейрен, и Брокк, обернувшись, сказал:

– Я скоро вернусь.

– Вернетесь, – подтвердил Олаф, странно улыбаясь. – Вы же не думаете, что я желаю причинить вам вред?

– А вы желаете?

– Ну… объективно размышляя, у меня могут иметься основания. Допустим, если убрать вас, то место мастера освободится.

– А вам оно нужно?

Олаф шел прихрамывая, то и дело останавливаясь, чтобы потереть колено.

– Стена обрушилась, и… задело маленько. Что до места, то вы ведь представляете себе, какие оно открывает возможности? Свобода в выборе направления. Неограниченное финансирование. Близость к трону, – перечислял Олаф.

– С неограниченным финансированием вы поспешили.

Тропа, припорошенная снегом, выводила за черту фабричных стен. Впрочем, от них остались лишь осколки. Раскрошился кирпич, и врытые в землю столбы сгнили, расслоились. То тут, то там из-под снега проглядывали рыжие кольца колючей проволоки, не то змеи, не то побеги диковинного кустарника.

– Думаете, если вы попросите денег на конкретную тему, Король вам откажет?

Нет. И в этом имеется смысл.

– Поэтому, да, ваше место выглядит довольно привлекательно, но я и вправду не желаю. Как ни странно, но я нашел собственную нишу. Вы ведь поняли, что я несколько…

– Увлечены огнем?

– Именно. – Олаф остановился и, нагнувшись, поднял обрывок железной цепи, покрытой толстым слоем окислов. – Пиромания… с детства, знаете ли. Родители очень расстраивались. Они пытались бороться, но… однажды я едва не сжег дом. И сам угорел. После этого они обратились к специалисту. – Олаф судорожно выдохнул. – Не буду говорить, что последующие годы, проведенные в неком… лечебном заведении, стали лучшими в моей жизни, но мне помогли. – Он расковыривал цепь, снимая ржавчину пластами. – Меня никогда не поставят на ваше место, мастер. Работать позволят, однако Король слишком осторожен, чтобы дать власть сумасшедшему. Пусть я и объявлен нормальным, но клеймо не смыть.