поддавалась долго, но все-таки лопнула, плеснув на лицо прозрачным, едким соком.

Кейрен отпрянул и вновь оскалился.

– Стой. Так надо. У подземников нюх не то чтобы хороший, но чужака почуют. – Таннис сунула пальцы в рану и рванула. Мягкое розоватое нутро гриба дрожало и расползалось. Сок растекался по коже, мгновенно застывая тончайшей пленкой. Потом, когда пленка сойдет – а она не смывалась, но именно сходила мутными чешуйками, словно перхотью, – кожа покраснеет, как после ожога, и будет зудеть.

– Мерзость, конечно… – Таннис натирала одежду, руки, лицо, стараясь не обращать внимания на дрожь в пальцах. Страх не отступал.

Грибной сок имел кисловато-сладкий, крепкий аромат, от которого к горлу подкатывала тошнота…

– Терпи.

Кейрен только ухом дернул. Сок покрывал чешую, и она тускнела.

– Потом… отмоется… главное, чтобы эти нас…

Он кивнул.

Надо было раньше его послушать, глядишь, и выбрались бы, а теперь… да что плакать о несбывшемся? И Таннис, подхватив сумку и отставленную свечу, шагнула в очередной коридор.

Здесь она бывала лишь однажды.

Переплетение ходов. Неровные стены. Пол с трещинами и ямами. Потолок, что норовит опуститься. Порой пробираться приходится боком, и Таннис всякий раз дергается – вдруг застрянет, но нет, везение продолжается…

– Это старые переходы…

На это место она наткнулась случайно.

Гранитная глыбина, закрывшая проход, казалось бы, намертво.

– Нам наверх надо… тут осторожно только… обернешься?

Не тропа даже и не лестница, но лишь слабая неровность камня под рукой.

– Смотри, куда ступаю я, и лезь следом. Там наверху пещера есть. Узко будет, но чтобы отсидеться – самое оно…

Кейрен кивнул, а Таннис вновь не увидела, как он в человека обратился. Стоит босой, дрожит…

– Одевайся.

Он не стал спорить. Одевался быстро и только морщился – одежда его тоже подземным грибом воняла.

– Мерзость, – не выдержал-таки Кейрен и шею потер.

– Мерзость, но не скребись, хуже будет. До крови разотрешь. – Таннис повернулась к камню. Проклятие, а свечу погасить придется. И в темноте он ни хрена не увидит, а значит…

– Не волнуйся за меня. – Кейрен произнес это тихо, но уверенно. – Я заберусь, куда надо… Я чувствую камни.

Ну да, он же не человек.

И Таннис, мысленно пообещав, что если выберется, то поставит в храме самую большую свечу, и еще за родителей, пусть Господь на том свете будет к ним милосерден, задула пламя. В наступившей темноте, плотной, тяжелой, она вдруг потерялась. Ненадолго, но…

– Я здесь. – Прикосновение Кейрена уняло панику.

Он здесь. А сзади подземники. И если Таннис будет истерить, то ее точно сожрут. И его тоже. Как ни странно, но эта мысль придала сил. Шершавая шкура гранита нырнула под руки, а пальцы нащупали первый выступ…

Подъем был долгим, Таннис сосредоточилась на том, чтобы удержаться. Она знала этот камень, и все же… трещины и уступы, некоторые надежны, иные обещают ложную опору. И как не перепутать?

Как-нибудь.

Сзади ползет Кейрен. Он верит ей и…

И под руку нырнул козырек.

– Здесь будет выступ, – шепотом сказала Таннис. – Забираешься на него…

…вцепившись обеими руками, подтянув неудобное вдруг, слишком тяжелое тело. Главное, ногу закинуть, задержаться, позволив себе выдохнуть, и перевалиться на ту, безопасную сторону. Отползти и выставить руку, помогая удержаться тому, кто идет следом.

Пальцы сжались вокруг запястья.

– Это я…

– Знаю, – отозвался Кейрен. Он подтянулся, вползая на каменный козырек.

– Не вставай, тут потолок низкий…

Сама пещера была узкой и длинной, каменная кишка. Неровный пол и острые ребра стен, которые Таннис уже успела задеть локтем. Холод. Острый гранитный зуб, торчавший из потолка.