– Не было никакого Аль Фархади, – с возрастающим напряжением говорит лучшая подруга Сьюзан. И широкими жестами листает данные над камином. – Это новый элемент твоей прошивки, милая… А вот, взгляни. Это наша с тобой общая поездка на море. Шестое августа прошлого года, ты вспомнишь и без запроса в мемоархив.

Ролики и снимки показывают двух девушек в купальниках и парео. Они гуляют по набережным Сан-Ремо, загорают в шезлонгах и визжат в аэродинамических трубах ночных клубов. Ардо плотоядно ухмыляется, Прайла смотрит записи с откровенной завистью в глазах. Кринд косится из-под кустистых бровей, а Виктор чинно кивает, будто подтверждая подлинность событий.

– А вот, – тоном безжалостного судьи продолжает Рамона, меняя цифровые приоритеты и выводя в эф-сферу совсем другие записи, – ваша «прогулка по Парижу». Тоже шестого августа прошлого года…

Теперь на снимках Сьюзан и Джам. Неразлучные, целующиеся в каждом кадре, они гуляют по бульвару Сен-Жермен и ужинают в ресторане «Диана». Цифровые подписи подтверждают дату. Сьюзан в растерянности – её секретат возвращается из глубинного мемоархива, сообщая об ошибке.

– Рами, ты тронулась, – с горечью говорит Сьюзан. – В моих эф-воспоминаниях нет данных о Сан-Ремо. А в августе мы ездили в Париж, и там Джам сделал мне предло…

– Примитивную память копнуть не пробовала? – в разговор наконец-то включается Прайла.

– Какая несусветная дикость! – Сьюзан возмущена.

– Но единственный шанс на правду, – хлёстко осекает художница. – Потому что тебя взломали. Он взломал.

И Прайла нацеливает длинный палец на Джама. Тот возмущённо подаётся вперёд, но невеста удерживает его за рукав.

– Я знала, что вы завидуете нашему счастью, – шипит она. – Но чтобы настолько?!

– Зависть?! – чересчур демонстративно фыркает Прайла.

Кринд снова ухмыляется так, будто у него свело лицо. Ардо и Виктор обмениваются многозначительно-снисходительными взглядами. Рамона удручённо разводит руками. По её приказу в сфере интер-эфира мелькают кадры новых роликов.

– Вот, взгляни ещё… – предлагает она, цепко изучая реакцию Джама. – Это запись вашей прогулки по Кастельон-де-ла-Плане. Рождество, совсем недавно.

По узким улочкам шагают Сьюзан и Джам. Обнимаются, смеются в камеру летающего дрона-оператора. Их персональные эфиры смело открыты взглядам окружающих, и каждый встречный с радостью салютует статусу «ПОМОЛВЛЕНЫ».

– Я немало времени потратила на вскрытие кода, – добавляет Рамона, игнорируя гневное клокотание Джама, – но смогла найти в экстер-коллективном океане оригинал ролика. Смотри. Ничего не напоминает?

Новый ролик в голографической сфере кажется тем же, но персонажи другие – теперь это темнокожие парень и девушка, иначе одетые, другого роста, основательно имплантизированные. Но столь же улыбчивые, любвеобильные, нежные и до мелочей повторяющие движения с первой видеозаписи. Сьюзан смотрит с приоткрытым ртом. Джам багровеет.

Виктор снова вздыхает – ещё со времён университета он был ранимым, и столь бесцеремонное вторжение в личную жизнь подруги кажется ему жестоким. Он находит в стене скрытый бар и наливает себе вина.

Прайла злорадно улыбается. То ли она рада, что Мисс Совершенство факультета Артхаусных наук стоит на пороге ценного открытия, то ли ликует, что приторное счастье Сьюзан и Джама обернулось жалкой подделкой.

– Доказательств у нас немало, – с материнской нежностью говорит Рамона. – Слишком много, чтобы была ошибка…

Она покидает свой пост у двери и усаживается на подлокотник пустого кресла. Кринд, сидящий рядом, с недовольством наблюдает за приближением к своему личному физиопространству. Рамона загибает пальцы:

– Подложные снимки, видео, коллекции запахов, эйфорокопии наркотрансов, чеки за одежду, эфирные копии сувениров, которые вы везли из своих «путешествий»… Мы с ребятами собрали их все…

Сьюзан угрюмо молчит. Она отпустила руку жениха и теперь стоит на краю общей эф-сферы, листая данные. Словно перебирает осколки любимой вазы, разбитой не менее любимым псом. Вид у неё жалкий, и даже туповатый телоскульптор смущённо отводит глаза.

– Это бред… – шепчет Сьюзан, сопоставляя вываленные на неё данные с подсказками персонального секретата. – Я познакомила Джама с родителями ещё прошлой весной! Мы ездили на пикник! Отец и Джам играли в крокет, и папа потянул ногу… Затем мы вместе катались на лодках! Рами, молю, прекрати это безобразие…

– Соболезную, – говорит Прайла и наливает себе бурбона.

– Ты должна знать, – тихо добавляет Виктор. – Это наш долг…

– Я не хочу причинять новую боль… – совсем уж сникшим голосом добавляет Рамона. Встаёт и шагает к подруге, чтобы взять за руку. Но та шарахается, словно от бомжа с вирусным сбоем цифровой изнанки. – Сью, милая… твои родители уже восемь лет спят в криогенных камерах Бергена…

Жених Сьюзан вжимается в бревенчатую стенку и шевелит губами, словно подбирая слова для гневной речи. Его кулаки крепко сжаты, плечи подрагивают. Рамону даже колет в сердце – а если интервенты ошиблись? Тогда удар, нанесённый Сьюзан и её любимому, окажется непоправимым…