андроидов, которые работают среди людей – программное ограничение, очень важное для Кириллов, которые иначе ощущали бы себя неполноценными. И для Сан Палычей, которым было бы выгоднее взять на работу двоих андроидов, чем десяток Кириллов.

Всё-таки Алиса – умная женщина. Ни о чём не забыла. Все условия создала. Или это не она, а один из безымянных винтиков, которые прорабатывали и готовили эксперимент? За её спиной должна быть та ещё махина…

Я кладу рекламные листовки обратно на стол аккуратной стопкой, но она тут же разъезжается.

– Не могу найти другого объяснения. Только это: людям нравится навязывать другим своё представление о хорошем и плохом. При этом люди не хотят принимать решения касательно того, что важно для них самих. Они ждут, что кто-то с рекламного плаката объяснит, чего они хотят, как будет лучше для них, их мужей, хозяек и собак.

Кирилл щурится в экран и крутит кистью, как бы говоря: «И так, и не так».

– Человек не скажет этого прямо, – добавляю я. – Быть может, даже станет возражать. Но откуда ещё берётся такая безапелляционность и почему она работает? Только потому, что люди хотят принимать решения за других и не хотят ответственности за то, что происходит в их собственной жизни.

Кирилл хмурится. Он хочет возразить, но не хочет отвлекаться от того, что происходит на экране. А может быть, использует экран как удобный щит.

И ещё я думаю, что Сан Палыч неправ и вначале было вовсе не слово. Вначале было осознание, намерение, идея, а слова понадобились позднее – когда человек пожелал донести свои намерения до окружающих, когда потребовалось навязать им свои идеи.

Красиво подобранные слова, сказанные в нужное время, – самый удобный путь к цели.

Профессионально упакованное чужое мнение. Облечённое именно в те фразы, которые вызовут понимание у «целевой аудитории». Наверняка есть другие рекламные журналы и плакаты, с другими фразами и формулировками – для других людей.

Грамотно структурированная чужая потребность, готовая аккуратно улечься в нужные головы.

Получается, мы, рекламщики, тоже навязыватели идей, даже если продвигаем безобидные вещи – вроде того, какой помидорный соус выбрать на обед. Мы ведь тоже манипулируем сознанием и создаём потребности.

Но этого я уже не говорю вслух. Это Кирилл наверняка и без меня знает.

– Алиса, я наблюдал за коллегами всю эту неделю, но с твоим мнением не могу согласиться. Я не вижу, чтобы людьми двигала любовь. Ни она сама, ни её проявления – привязанность, сострадание, доброта. Если мои коллеги хоть в какой-то степени являются типичными представителями общества, то любовь для людей – либо ничем не подкреплённая декларация, либо приятный бонус. Знаешь, вроде «Купи американо – получи безе бесплатно! С восьми до десяти утра в сети „Кофе Хаус“»…

Она молчит, только морщится. Быть может, даже не слышит меня – взгляд у неё отсутствующий. Я знаю, что на днях андроид-полицейский отказался продолжать эксперимент. Информации о причинах нет. Точнее, есть, но я понимаю, что это приглаженная, подсушенная, облагороженная информация, в которой нет ни слова правды.

Не подлежит сомнению лишь то, что решение исходило от самого андроида. Скорее всего, он пришёл к выводу, что результат недостижим, что на этом месте он не сможет «стать полноценным членом человеческого общества». Но почему?

Жаль, что мы не знакомы друг с другом и я не могу выяснить, что заставило его прервать эксперимент.

Я понемногу учусь, вызывая беззлобные насмешки Кирилла. Если бы я был человеком – наверное, считал бы нужным огрызаться в ответ. Спрашивать, сколько времени у него самого ушло на обучение.

Но я не человек. Я просто учусь. Делаю небольшие успехи и большие ошибки.

Языковая контаминация и каламбур – вот что мне действительно сложно освоить. Я понимаю, как это работает, я могу использовать эти приёмы, но мне пока не случалось придумать ничего такого, что развеселило бы людей. Когда я озвучиваю свои придумки – на меня смотрят как на сломанного.

Наверное, дело не в лингвистических приёмах, а в непостижимости того, что у людей называется «чувством юмора». Я не понимаю, почему «Пик эVOLVOлюции» – это удачно, а «Каждой паре – по твари» – нет.

Впрочем, я вижу: практически всё, что делают люди, не поддаётся однозначной оценке, не может быть выражено в числах. Странно, что при этом люди очень любят оценки и числа.

Почему тогда они не идут работать на заводы по сборке смартфонов? Корпус синий, корпус красный. Сразу видно, кто и сколько наработал…

Я пишу тексты, очень удачные с точки зрения закона Ципфа и ритмической монотонности, но это не имеет никакого значения, если Сан Палыч говорит «Не цепляет».

Я не понимаю, что такое «не цепляет» и что сделать, чтобы «цепляло».

– Понимаешь, – снисходительно тянет Кирилл, – твои тексты и слоганы как каша. Может, её очень правильно сварили и она страшно полезная, просто каша – это скучно. А слоган не должен быть скучным.

Я думаю, что сейчас уместно сделать заинтересованное выражение лица, поощряющее собеседника развить свою мысль. Потому что я её не понимаю. Я не ем кашу. Мне не бывает скучно.