беспокоить всерьез.
Он появился почти сразу, как Олег проснулся: маленький, кругленький, улыбчивый, с маленьким серебряным амулетом на шее — как понял Олег, в местной табели о рангах соответствующим примерно лейтенантскому чину. Брат Амос — во всяком случае, назвался он именно так — сияя как новенький золотой, сообщил многословно, что он уполномочен братией проследить, чтобы дорогие гости ни в чем не терпели нужды и неудобства, а также по мере надобности утолить любопытство дорогих гостей касательно всего-всего, что имеется в Святилище, — о, помилуйте, какие секреты от таких достойных людей! Новоявленный чичероне всплескивал пухлыми ручками, сыпал, как горохом, гладенькими и тоже какими-то кругленькими фразами, улыбался почти беспрестанно… Поглядеть — шут гороховый, безобидный, чуточку надоедливый. Впечатление портил взгляд живых черных глазок — вдруг на какой-то еле уловимый миг становился холодным и цепким, но только начнешь повнимательней приглядываться — а он уже снова лучится добротой. И при этом полная закрытость от чужой Волны, даже эмоциональный фон не прощупывается. В общем, к гадалке не ходи — особист.
Само по себе это еще ничего не значило. Орднунг, знаете ли, есть орднунг, работа у мужика такая, чтобы Олег на каждом углу об него спотыкался. Смущало другое: приторность манер у этого бойца невидимого фронта выглядела напрочь наигранной. То есть, конечно, наигранной она и была, но вот так, нарочито, раздражающе, напоказ… Словно в дурной самодеятельности. Особисты такого уровня плохими актерами быть не могут по определению, следовательно, все это показное шутовство имело определенную цель. Какую?.. Если конкретно выбесить Олега, тогда, надо признать, удавалось это прекрасно.
Пункт два: «прочитать» брата Амоса, конечно, Олег не мог — да и никто из группы, судя по случайным обмолвкам. Однако вектор воздействия — вещь совершенно иная, его так просто не спрячешь, и наблюдалась с этим вектором у брата Амоса картина вовсе труднообъяснимая. Начать с того, что сам Олег и Стас, как ни крути, заместитель командира, нашего сахара медовича интересовали так, постольку-поскольку. Логично было б со стороны «особиста» прощупать группу на предмет слабого звена — а на эту роль претендовали как сторонние, в виде Стаса и Айры, так и Ханна. Олег бы, во всяком случае, с этого и начал. И опять ни фига подобного: от Айры этот колобок чуть ли не шарахался, да и Стаса предпочитал обходить сторонкой, Ханну и вовсе не замечал. Основными объектами его интереса оказались Макс и Джейн. Олег буквально видел, как брат Амос вокруг них круги нарезает, словно кот вокруг горячей каши. Непонятно. Следовательно — настораживает…
Раздражало все: и отросшая короткая жесткая борода, и потрепанная кожаная куртка с нашитыми цветными лентами — знаком ремесла комедианта, и вегетарианская жрачка… Но куда деваться, коли бриться нечем, привычную шмотку взять негде, а при отбытии с базы не догадался шмат сала в мешок заначить?.. Так что оставалось терпеть и материться, чем Олег последние дни и занимался.
Двести семьдесят, ф-фух! Олег выбрался на дозорную площадку донжона, поднялся на парапет. Часовой — при арбалете, в бараньем полушубке — на него никакого внимания не обратил: ну, надо человеку — стало быть, надо, а запретительных слов про него никто не говорил. Пусть себе смотрит, коли есть на что.
И было на что, помимо достойного всяческих похвал пейзажа: в низинке, как раз там, где дорога начинала свой извилистый подъем к воротам замка, среди редких заснеженных сосен раскинулось с десяток палаток вида напрочь не местного. Ну не смотрится как-то среди этих гор синтетика, расписанная в буро-зеленый камуфляж! Да и копошащиеся среди палаток деятели при всех попытках выглядеть мирными туристами казались неуместными напрочь.
Насчет личностей «туристов» Олег был уверен процентов на девяносто — те самые преследователи, налетевшие на корчму и устроившие там беспредел с пальбой в белый свет как в копеечку. Дезертирчики-экземплярчики… Олег чувствовал, что и сам не без греха: если судить по скупой инфе от ребят, он сам как раз в этой корчме и устроил армагеддец по полной программе — вот только не помнил этого напрочь… Но не здесь же это обсуждать, под бдительным оком, верно?
Нет, что говорить, вполне корректно пока вели себя «туристы»: артиллерию не разворачивали, катапульт не ладили, подкопов и апрошей под стены крепости не подводили (гранит, однако). Но лично Олег чувствовал себя в натуральной осаде. Вот хоть режьте, а знал он прекрасно, по чью именно душу эти красавцы явились. Причем осложнялась ситуация тем, что маги, приди им в голову, пресловутых «осаждающих» в тонкий блин могли раскатать, не сильно и напрягаясь. Ну вот не любят они, как правило, когда левые ребятишки в непосредственной близости от ихних мажьих баз лагеря разбивают! Так, бывало, намекнут — следов не отыщешь… И однако.
Картинка вырисовывалась неутешительная напрочь: маги с этими дезертирами либо связываться боятся (на своей-то территории?!), либо ведут с ними некие переговоры. Возможно, даже о выдаче некоего беглого «снайпера» из Управления, злостно уклоняющегося от поста главы И-отдела…
Впрочем, если таковые переговоры и шли, Олега в известность ставить никто не спешил. Да строго говоря, и в угол зажатым он себя не ощущал — после своих похождений на Тропе. То есть чисто технически от экземплярчиков-дезертирчиков оторваться представлялось вполне возможным (и уже даже не удивляет, вот ведь мать его!), он даже чувствовал себя в силах утащить с собой всю группу — и тупо уйти в пампасы. Ну, навскидку, свалить, к примеру, в ту же самую Преисподнюю и там затеряться — сколько в тех краях Ордынцев на нелегалке прожил! Странно, пройдя по Тропе, Олег не то что бы понял, но прочувствовал ту фразу оборотня: «Мир один. Он разный».
Соображение «за»: ни родному Управлению с каким-то там советом уполномоченных (Учредилка сраная!) во главе, ни Руди или Дону персонально Олег себя ни чуточки обязанным не ощущал. В конце концов, открытым текстом сказано было действовать на свое усмотрение…
