— Неважно. Он все равно не здесь, — с той же пакостной улыбкой информировал Олег. — Все остальное обсудим потом. Как потенциальный командующий, должен предупредить: возражений я не терплю.

«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь», — в сомнении пробормотал внутренний голос. Я тоже на это надеюсь, вздохнул про себя Олег.

Пахло земляникой, соснами и покоем. Ветер шуршал ветками в вершинах сосен, что-то свое там втихушку проворачивая, а не то просто забавляясь, чуть поодаль, на поляне, громко, наперебой, стрекотали кузнечики. Хорошо хоть комаров тут нет, в моем виртуале, усмехнулся про себя Олег, поднимаясь с травы.

По правую руку осталась тропинка, ведущая к «страшному домику», — нечего мне там делать, решил Олег. Этот страх для меня закончился, я выполз из той пыльной пустоты, как змеюка из старой кожи, изменил правила игры, и теперь меня таким уже не напугаешь — может, потому, что я точно знаю, что та заброшенная, покрытая пылью жизнь могла бы быть моей, и даже при этом куда более обустроенной, но не стала и уже никогда не станет. Интересно, кстати, а Ее безносое величество до сих пор меня там под окошком караулит?..

Он чувствовал какую-то странную легкость, совсем не соответствующую ни происходящему, ни тем более предстоящему. Не эйфорию, нет. Просто очередной Рубикон уже позади, и назад не повернешь, и ничего не переиграешь заново — и что бы ни ожидало за следующим поворотом, ты движешься прямиком ему навстречу. А то, что эта легкость идет в комплекте с обреченностью — что ж, Панин Олег платить не отказывается. Уж точно не в этом случае. Он усмехнулся, провел ладонью по шершавой сосновой коре и двинулся по тропинке, повернувшись спиной к поляне с домиком.

…За полуторачасовой тайм-аут на метеостанции он много чего успел. Он успел пожрать: каша с мясом, явно из консервов, но обильно сдобренная специями, хлеб, чуть подсохший, определенно деревенской выпечки, копченая колбаса, твердая, как камень и неимоверно вкусная, большая кружка дрянного кофе — и главное, никакой кильки, никакой сгущенки! Успел кратко информировать своих о том, куда и зачем он собирается и что делать, если он не вернется. Успел перекинуться словцом наедине с белесым наемником — как ни печально, Макс оказался прав, и наемничек изменил свою позицию именно после того, как Олег с Кэт на руках, стоя на верхней площадке донжона, высказал свое желание. «Нет, кроме шуток, красиво ты там пожелал!»… Успел сделать серьезное внушение Максу — на сей раз без мордобоя. Так много — и ничего из того, что он в действительности хотел бы успеть…

Стас, когда Олег осведомился, не осталось ли у него тех голубых колес, тут же принялся бурчать и ворчать про гнусных халявщиков, подсевших на практически нелегальный препарат, но Олег утихомирил его заверением, что ему всего лишь надо по максимуму воссоздать обстоятельства «погружения» на базе Ляхова. Впрочем, хмыкнул он на ходу, для полного воспроизведения мне надо было бы еще пару суток не спать и пребывать на таком нерве, что воздух вокруг вибрирует, а лампочки сами собой перегорают…

В общем, та еще задачка — найти дорогу в чужой виртуал, в тот самый плоский черно-белый мир. В первый раз оно как-то само собой получилось. Тогда-то я опять-таки драпал, подумал Олег. Бежал-бежал, вот и прибежал. И непонятно вообще, как мои способности проявят себя в виртуале, и можно ли здесь пользоваться Волной, и вообще, очень может быть, что пустышку я тяну, а сейчас, на стадии эндшпиля, это для меня роскошь непозволительная. Так что будем верить, сумрачно усмехнулся он. Вера, говорят, горы двигает, а когда не срастается, Магомет идет к помянутым горам сам.

История, думал он, история… Старый альбом с фотографиями чужих, незнакомых людей — вот и вся ваша история. Если верить Лившицу, и мне суждено в этом альбоме осесть выцветшей, пожелтевшей фоткой — немногим лучше вечного одиночного заключения в пыли и запустении непрожитой жизни… Впрочем, в учебники я вряд ли попаду, ухмыльнулся Олег. Слишком уж много жидкого дерьма на поверхность всплывет, коли обо мне рассказывать, а про такое в учебниках писать не любят. Вот и ладненько. Не хочу в учебник. И историю не стремлюсь поворачивать в новое русло или там еще куда-то. То, что я делаю — я делаю не для истории, а для себя. Для ребят. Для Кэт. И точка. И хватит об этом. Есть Тропа, есть цель, до которой надо добраться, так чего ж тебе еще надо, бывший «снайпер»?

А вообще-то мысли находились в полном раздрае. Не подобает так историческому деятелю, сам себя подколол Олег. Ему, деятелю, на дело идти подобает с огнем в очах, с пламенным, понимаешь, глаголом на устах, да еще предварительно что-нибудь этакое, историческое, изречь на радость авторам учебников. «Жребий брошен, теперь государство — это я, и удалить меня можно будет только силой оружия, а мертвые сраму не имут» и прочие veni, vidi, vici… Только не тянет как-то бронзоветь. Да и уходить из этого гостеприимного леса — моего леса! — тоже совсем не тянет, но надо, надо, никуда не денешься. Как же надоело себе напоминать, что сюда и шел…

Все-таки сон есть сон, пусть и «направленный» — думалось хоть и сумбурно, но удивительно легко, и не надо было заморачиваться за логику. Значит, думал он, утечка информации о Договоре была тщательно спланирована — с тем, чтобы Штаб, ОВР и прочая сволочь успели подготовить свой путч, а Патрик и ему подобные — свой Резистанс. Но в конечном счете — какая выгода от того, что их столкнули лбами? Где и чей тут выигрыш? С какой стороны ни смотри, вряд ли подобные кровавые встряски на пользу Управлению или кому-то из «стратегов»-заговорщиков персонально.