каким-то неизвестным заболеванием, что избила нескольких сирот до полусмерти. Затем пришла новость о мяснике мистере Битти. Он покончил с собой, бросившись с моста.

Терзаемая чувством вины Лавиния поклялась больше не использовать свой дар, пока не станет старше и не научится лучше разбираться в людях. Страждущие по-прежнему толпились у ее двери, но она их прогоняла – даже тех, кто рассказывал душераздирающие истории, пытаясь воззвать к ее чувствам.

– Я больше не принимаю пациентов, – говорила им девочка. – Простите.

Но они продолжали приходить, и она начала терять терпение.

– Мне нет до вас дела, убирайтесь! – кричала Лавиния, захлопывая дверь у них перед носом.

Это было неправдой, но жестокость стала броней, защищающей девочку от чужой боли. Ей необходимо было ожесточить свое сердце – в противном случае она могла наделать много бед.

Спустя несколько недель Лавинии, похоже, удалось взять чувства под контроль. Но однажды, поздно вечером, в окно ее спальни тихо постучали. Отдернув штору, девочка увидела, что на залитой лунным светом лужайке стоит незнакомый молодой человек. Сегодня днем она уже прогнала его от своей двери.

– Я, кажется, сказала вам, чтобы вы уходили, – произнесла Лавиния, приотворив окно.

– Мне очень жаль, – ответил молодой человек, – но я в отчаянии. Если вы не хотите мне помочь, может быть, вы знаете кого-то, кто освободит меня от кошмаров. Боюсь, что очень скоро они сведут меня с ума.

Прогоняя этого юношу днем, Лавиния почти не удостоила его взглядом, но сейчас заметила в его облике что-то такое, что заставило ее посмотреть на него внимательнее. У него было кроткое лицо и добрые глаза, но одежда была грязной, а волосы торчали во все стороны. И хотя ночь была теплой и сухой, юноша дрожал всем телом.

Вопреки здравому смыслу, подсказывавшему, что лучше бы ей задернуть шторы и снова его прогнать, Лавиния слушала, как молодой человек описывает ужасы, которые преследовали его во сне: демонов и чудовищ, суккубов и инкубов, одним словом, существ, явившихся прямиком из ада. Лавиния содрогалась, слушая о них, а она была не робкого десятка. Все же ей совершенно не хотелось его спасать. Ей не нужны были кошмарные шнурки, создававшие неразрешимые проблемы. Поэтому Лавиния ответила молодому человеку, что, к своему огромному сожалению, ничем не сможет ему помочь.

– Идите домой, – сказала она. – Уже поздно. Ваши родители будут волноваться.

Молодой человек разрыдался.

– Не будут, – судорожно всхлипывая, пробормотал он.

– Почему? – спросила Лавиния, понимая, что ей не стоило задавать этот вопрос. – Они жестоки? Плохо с вами обращаются?

– Нет, – ответил молодой человек. – Они скончались.

– Скончались! – пробормотала Лавиния.

Ее мама умерла от скарлатины, когда Лавиния была совсем маленькой, и это было очень тяжелой потерей. Но лишиться обоих родителей! Девочка почувствовала, что трещина в ее броне становится все шире.

– Возможно, я смог бы с этим смириться, если бы они умерли своей смертью, но это было не так, – продолжал молодой человек. – Их убили – безжалостно, на моих глазах. Вот откуда мои кошмарные сновидения.

Лавиния поняла, что поможет ему. «Если дар дан мне для того, чтобы избавить от кошмаров хотя бы одного-единственного человека, – думала она, – то этим человеком должен стать этот юноша». А если Бакстер станет слишком большим и она уже не сможет его прятать… что ж, тогда ей просто придется показать клубок кошмаров отцу и признаться в том, что она сделала. Лавиния надеялась, что, услышав историю этого бедняги, он ее поймет.

Она пригласила юношу войти, уложила его на свою кровать и вытащила из его уха черный шнур ужасающей длины. Его мозг был забит бо`льшим количеством кошмаров, чем у кого-либо из ее предыдущих пациентов, а когда Лавиния закончила, шнур покрыл пол ее комнаты толстым шевелящимся ковром. Молодой человек поблагодарил девочку – при этом на его лице появилась странная кривоватая улыбка – и выпрыгнул в окно так поспешно, что его рубашка зацепилась за косяк и от нее оторвался кусок ткани.

Час спустя Лавиния все еще ломала голову над тем, что могла означать его странная улыбка. Снаружи занимался рассвет. Новый шнур еще не закончил скручиваться в шар, и Бакстер, который, похоже, боялся его, дрожал у девочки в кармане, не решаясь даже выглянуть наружу.

Отец позвал детей к завтраку. Лавиния поняла, что не готова признаться ему в том, что сделала. Ночь была трудной, и ей было необходимо вначале подкрепиться. Девочка смела шнур под кровать, закрыла дверь спальни и подперла ее стулом, после чего спустилась на первый этаж.

Отец сидел у стола, углубившись в газету.

– Ужасно, – пробормотал он, качая головой.

– Что случилось? – спросила Лавиния.

Он положил газету на стол.