каждый раз придумать что-то новое, ошеломить, обескуражить противника.
– Вот заходим мы, к примеру, на вражеский аэродром, – горячился Дивин, показывая при помощи двух деревянных моделек движение самолетов в воздухе, – долбим эрэсами, стреляем. Потом повторяем, но уже стреляем из пушек и пулеметов. Так?
– Так, – капитан смотрел на Григория с плохо скрываемым недоумением. – А в чем проблема-то?
– Как раз в этом! – вскричал сержант. – Мы по шаблону атакуем, немцы успевают спокойно приготовиться, зная, как мы развернемся, где начнем пикировать, когда откроем огонь. А следовательно, берут нас на мушку и расстреливают, словно в тире. Нельзя так, товарищ комэск, глупость это несусветная! Можно ведь, например, после первого захода, если над целью нет истребителей фрицевских, разойтись в разные стороны, а потом атаковать, варьируя при этом скорость, высоту и так далее.
– Это ты нам предлагаешь «звездный налет» освоить, – нехорошо прищурился Малахов, – как фашистам? Они так Кронштадт прошлой осенью бомбили. Это ты предлагаешь? Не ожидал от тебя, Дивин, ох, не ожидал!
– Да какая разница, кто эту тактику использует. Нам ведь нужно, чтобы мы, именно мы, врагу как можно больший урон нанесли, а сами при этом выжили. Чтобы и дальше его громить! Разве не прав я?
Летчики мялись, выжидательно поглядывали на комэска, ждали, что он ответит шебутному сержанту. А тот играл желваками и смотрел на Григория так, будто увидел его в первый раз.
– Странный ты человек, сержант Дивин! – прервал, наконец, молчание капитан. – Если бы в бою тебя не видел, решил бы, что ты враг замаскированный. Низкопоклонством перед гитлеровцами занимаешься? Не ожидал! Все, – он решительно рубанул воздух ладонью, словно шашкой, заметив, что экспат собирается возразить, – разговор окончен! Разошлись по машинам, продолжаем работать.
Григорий только руками развел. Почему его не стали слушать, почему так отреагировали? Он ведь дело говорил. Какая разница, кто первым придумал тот или иной прием, надо брать у врага самое лучшее, адаптировать под себя и активно использовать в бою. Так, по крайней мере, его учили имперские преподаватели.
М-дя, видать, не ошибся он в своем анализе. Видел же, что Малахов страсть как не любит спорить с начальством, не проявляет инициативу, всегда норовит перестраховаться и ждет указаний сверху. Нет, никто не говорит, летчик-то он первоклассный и в воздухе за спины товарищей не прячется. Да и голова на плечах светлая – идею с «кругом» мгновенно принял. Правда, опять же, пробовать сам не рискнул, по команде транслировал, и точка. Ему в «кабинетной смелости» добавить, и получился бы идеальный командир!
– Ты головой думай, прежде чем предлагаешь что-либо, – вполголоса посоветовал Григорию лейтенант Петрухин, когда они шли вместе к самолетным стоянкам. – Комэск у нас в принципе парень неплохой, да только пунктик у него один имеется. Давно уже, еще с «ежовских» времен. Смекаешь, о чем я?
– Нет, – искренне удивился экспат. – А что за Ежов такой?
– Забудь! – криво улыбнулся ведущий и пошел к своему «Илу».
В начале июля гитлеровцы предприняли наступление на южном крыле советско-германского фронта с целью выхода в нефтяные районы Кавказа и плодородные районы Дона и Кубани. Силы они собрали серьезные, по всем показателям превосходили Красную Армию, и потому бои с самого начала приняли ожесточенный характер.
12 июля был создан Сталинградский фронт. К передовой спешно выдвигались резервы. И 586-й ШАП оказался в числе тех подразделений, которым предстояло защищать город, носящий имя вождя.
Приказ отправляться на фронт майор Хромов получил во второй половине июля. Полк в спешном порядке получил новые самолеты, летчики – карты района предстоящих боевых действий, и все стали готовиться к перебазированию. Командование приняло решение первым делом перегнать машины, а технических специалистов и обслуживающий персонал отправить следом.
– Вас встретят и помогут на первых порах, – решительно отмел все возражения командир полка. – Чай, не на пустое место летите, на новом аэродроме разместился истребительный полк.
Летели за лидером, роль которого выполнял бомбардировщик «Пе-2» с опытным экипажем. В Вологде сделали остановку. Заночевали. Прорва улизнул в город и вернулся с двумя баклажками местного пива. Но Малахов устроил ему жестокий разнос и конфисковал хмельной напиток.
– Нам лететь завтра! – бушевал комэск, потрясая кулаком перед носом сникшего Рыжкова. – Машину угробить с пьяных глаз хочешь? Так давай, дерзай, милости прошу. А ты про приказ об ответственности за порчу штурмовиков без уважительных причин помнишь? Под трибунал захотел, мерзавец? Глаза не отводи, сволота!.. Господи, что за клоуны мне достались, – горестно восклицал он, – один перед немцами на задних лапках прыгает, другой жрет все, что горит, как сапожник. Урою! Как есть урою! Все слышали?!
На следующий день поднялись рано. Позавтракали, обговорили еще раз порядок движения и отправились в путь. Скоро полк встретили наши истребители. Восьмерка «МиГов» прикрыла штурмовики от возможной атаки сверху. До фронта оставалось рукой подать, и нарваться на немецких «охотников» было проще пареной репы.
Экспат по наивности думал, что на фронте им предстоит разместиться на хорошем большом аэродроме. Тем более, что базироваться на нем предстояло
