Тахион принял протянутую фляжку и сделал небольшой глоток.

– Ты не любишь веселье. Ты любишь, чтобы все было незаметно и эффективно. Джордж, что мы будем делать? Вместе сядем в тюрьму?

– А чего хочешь ты?

– Гордость не помешает мне униженно просить. Помоги мне, пожалуйста! Мои приемные дети, мой внук – что с ними станет, если меня посадят? Прошу тебя, пожалуйста, помоги мне!

Мужчина сел на кровать, заставив матрас заскрипеть и накрениться.

– С чего это я стану это делать?

– Потому что ты у меня в долгу, помнишь?

– Наверное, мы больше никогда не увидимся.

– И это я тоже уже слышал.

Русский глотнул еще бренди.

– Как ты намерен контролировать Блеза?

– Заставлю его меня полюбить. Ох, Джордж, куда он делся? Где он? Что, если ему плохо и я ему нужен, а меня рядом нет!

Голос Тахиона звучал все пронзительнее. Поляков толкнул его обратно на подушки.

– Истерикой делу не поможешь.

Тах скомкал край одеяла и устремил напряженный взгляд в дальнюю стену.

– Позволь мне успокоить тебя хотя бы в одном. Я уже позвонил в ФБР и предложил сдаться в обмен на твою неприкосновенность.

– Ох, Джордж, спасибо! – Его голова устало упала на подушку. – Прощай, Джордж. Я бы предложил пожать тебе руку, но…

– Мы попрощаемся по-русски.

Поляков обнял его и крепко поцеловал в обе ввалившиеся щеки. Тахион ответил по-такисиански, поцелуем в лоб и губы.

На пороге спальни русский остановился.

– Почему ты решил, что можешь мне верить?

– Потому что я такисианец и все еще верю в честь.

– Маловато ее вокруг.

– Принимаю ее везде, где нахожу.

– Прощай, Танцор.

– Прощай, Джордж.

8.00

– Политически ты труп, – завил Девон.

Голос у него был почти радостным. Грегу захотелось разбить ему лицо в лепешку. С Кукольником все было бы просто.

Но Кукольник ушел. Умер.

– Я не уйду, Чарльз, – возразил Грег. – Ты что, оглох? Это просто мелкая неудача.

– Мелкая неудача? Господи. Грег, как ты можешь такое говорить? – Девон потряс принесенными газетами. – Все редакционные колонки негодуют. «Ю- эс-эй тудей» провела опрос, показавший, что восемьдесят два процента американцев считают тебя психом. Эй-би-си и Эн-би-си провели телефонные опросы, по результатам которых ты сейчас отстаешь от Буша на шестьдесят процентов. В Си-би-эс даже этого делать не стали: по их опросу, ровно девяносто процентов населения считает, что тебе вообще нужно отказаться от выдвижения. Как и я.

Девон еще раз прошелся по опустевшему пресс-центру.

– Джексон страшно зол, хоть и пытается все сгладить, – продолжил он. – Избирательный комитет хочет, чтобы ты уже утром представил свое письменное заявление о снятии своей кандидатуры. Я обещал, что получу его.

Грег поник в кресле. По телевизору снова показывали его – вернее, Тахиона – срыв. Грег встал и спокойно прошел к телеприемнику.

И ударом ноги разбил трубку.

Девон выразительно посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Пусть эти опросы идут подальше, – сказал Грег. Он гневно посмотрел на Девона, не обращая внимания на осыпающееся со штанины стекло. – Я в опросы не верю. Черт, дайте мне провести дебаты с Бушем, и я ему яйца оторву. Он не динамичнее пересушенной гренки. И это моментально изменит результаты опросов.

– Буш не станет проводить с тобой дебаты, Грег. Он не подойдет к тебе и близко, а если ты станешь настаивать, то он выставит тебя дураком. Напиши заявление. Грег.