– Вы удивитесь, как много людей ко мне приходят именно в вашей ситуации, мистер Браун. Возможно, их страхи не столь… живописны, как ваши, но мне встречалось немало людей, похожих на вас. Успешных, внешне всем довольных мужчин и женщин, которые не задумывались о вечном, пока вечность к ним не прикасалась. Это мог быть инфаркт или гибель близкого человека в автокатастрофе, или смертельное заболевание кого-то из родителей… – Он улыбнулся. – Я считаю, что эти предостережения не случайны, мистер Браун.

– Джек.

Он потушил сигарету и подумал, что чуть было не сорвался окончательно.

– Да, Джек. Я верю, что в этих предостережениях есть смысл, Джек. Я верю, что Господь имеет возможность напомнить нам о Своем существовании. Я верю, что эти ваши столкновения со смертью были выражением Высшего предназначения.

Сквозь темные очки Джек посмотрел на мерцающие голубые глаза Барнета.

– Правда? – переспросил он.

Небесно-голубые глаза Барнета были полны обжигающей решимости.

– Господь говорит: «Смотри на меня – и спасен будешь, ибо есмь Господь и несть иного Бога».

«Смотри на меня, – подумал Джек. – Имеет ли Барнет в виду Бога или себя самого?»

Проповедник продолжил:

– Дикая карта дала вам ложную веру в ваше бессмертие, и Господь нашел способ предостеречь вас от этой лжи, напомнить вам о том, где находится подлинное бессмертие, и спасти вас, чтобы вы творили Его дела.

В дверь постучали. Казалось, этот звук сбил Барнету настрой: он чуть заметно вздрогнул и перевел взгляд на дверь.

– Войдите!

Флер внесла в напряженной руке заказанный Джеком коктейль.

– Напиток для мистера Брауна.

Джек ей улыбнулся.

– Называйте меня Джеком, пожалуйста.

– Большое спасибо, Флер.

На этот раз улыбка Барнета была лишена тепла, а слова явно подразумевали в себе приказ уйти. Флер послушалась.

Джек пригубил коктейль. Он был безупречен: в комнате прессы кто-то явно знал, как ублажать журналистов.

– Он хороший?

Казалось, Барнету это искренне интересно.

– Вполне.

Джек сделал еще один глоток, побольше.

– Я никогда… – Барнет махнул рукой. – Не важно.

Тоска, прозвучавшая в голосе Барнета, изумила Джека. Он говорил точь-в-точь как мальчишка, которого мама не пустила на улицу играть под дождем.

Джеку вдруг подумалось, что, возможно, у Барнета в жизни не было никакого выбора: может, все за него решали другие. Может, единственный раз, когда он сделал нечто неположенное, это был его побег и запись в Корпус морской пехоты.

«К дьяволу! – подумал он яростно. – Никто не заставляет тебя добиваться поста президента».

Барнет снова откинулся в кресле, сведя кончики пальцев под подбородком. Он снова сосредоточил все свое внимание на Джеке. Джек настороженно наблюдал за проповедником через темные очки.

– Мне хотелось бы рассказать вам один мой сон, Джек, – сказал Барнет негромким мягким голосом. – Господь послал его мне несколько лет тому назад. В этом сне я оказался в огромном саду. Повсюду я видел плодовые деревья, изобилующие Господними дарами. В этом саду были самые разные фрукты, Джек: вишни, апельсины, яблоки, хурма, сливы – всевозможные сорта, наполняющие Божественный рог изобилия. Этот сад был так прекрасен, что сердце мое переполнили радость и счастье. И тут…

Барнет поднял взгляд к потолку, словно увидел там что-то. Джек обнаружил, что устремил собственный взгляд в том же направлении, и одернул себя. «Сценическое искусство», – подумал он и сделал большой глоток «Кровавой Мэри».

– И тут солнце закрыла туча, – продолжил Барнет, – и из нее полился сильный дождь. Дождь попадал в разные места сада, и там плоды моментально портились. Я видел, как апельсины и лимоны чернеют и опадают на землю. Я видел, что листья вянут и умирают. И более того: я видел, что болезненные явления продолжают распространяться и после того, как дождь прекратился. Я видел, как темнота тянется, пытаясь заразить здоровые деревья. И тут я услышал голос.

Голос проповедника изменился: стал ниже и суровее. Столь резкое преображение холодом пробежало по спине Джека.

– Я поручаю этот сад твоим заботам. Тебе я даю задание уничтожить эту заразу.