«Мутантов за Зиппи Булавочную Головку». И к тому же постоянно подъезжали автобусы, привозившие на съезд журналистов, расселенных по отелям на окраинах города.
Флер встретила его у входа в отель «Омни». При виде нее его нервы попытались взбунтоваться, однако ему удалось справиться с желанием убежать. Он улыбнулся и пожал ей руку.
– Я уже вызвала лифт, – сообщила она ему.
– Отлично.
Он зашагал по гладкому полу вестибюля.
– Прошу прощения за то, что Консуэла вчера не сразу вас соединила. Она привыкла отфутболивать звонки от всяческих психов.
– Ничего страшного.
– Она бежала из Гватемалы из-за преследования латиноамериканцев, бедная молодая вдова с тремя детьми. Преподобный помог ей поселиться у нас в стране.
Джек повернулся к Флер с улыбкой:
– Просто поразительно, что настолько занятой человек находит время для таких, как она.
Флер посмотрела в его сильно затемненные очки.
– Это для преподобного характерно. Он человек неравнодушный.
– Я думаю, это характерно не только для него. Я думаю, вы и сами проникнуты духом милосердия.
Флер попыталась сделать скромную мину:
– Ну, я…
– Ведь вы пожертвовали своим целомудрием, чтобы избавить старину Таха от его проблемы.
Она выпучила на него глаза.
– Кстати, между нами, – ухмыльнулся Джек, – у него хотя бы встал?
Продолжая улыбаться, Джек вышел за Флер из лифта, в котором, казалось, похолодало градусов на тридцать. Агенты Секретной службы, в том числе и леди Блэк, расхаживали по длинному коридору, который вел к апартаментам Барнета. Джеку хотелось надеяться, что она его не узнала.
Он миновал кипящий деятельностью номер, заполненный столами и участниками кампании. Похоже было, что на Барнета работают преимущественно женщины, причем среди них много молодых и привлекательных.
Они подошли к одной из дверей, и Флер постучала. Лео Барнет, казавшийся значительно моложе своих тридцати восьми лет, открыл дверь и протянул Джеку руку.
– Добро пожаловать, мистер Браун, – сказал он.
Джек уставился на его кисть, гадая, способен ли Барнет овладеть его разумом с помощью простого прикосновения, но потом нашел где-то отвагу и пожал протянутую ему руку.
Его снова начало трясти. Тахион замер, не донеся рюмку до губ, и задумался. Сколько он уже выпил этим утром? Две рюмки? Три? Он отставил напиток, преувеличенно четко двигаясь, и решительно похлопал по нему, словно пытаясь задержать его на месте, не дать перелететь обратно к себе в руку. Пройдя к сервировочному столику, он откусил кусок остывшего тоста.
Его желудок взбунтовался. Задохнувшись и покрывшись холодным потом, такисианец проковылял в ванну и плеснул на лицо водой. Ему было слышно, как в спальне переговариваются и смеются Блез и Экройд.
Пройдя к спальне, Тахион открыл дверь. Разговор прервался. Джей посмотрел на него вопросительно, а взгляд странных черно-фиолетовых глаз Блеза был мрачным.
– Мистер Экройд, пройдите сюда, пожалуйста. Мне надо с вами поговорить.
Джек пожал плечами и попытался одернуть брюки, не достававшие ему до щиколоток. Выйдя за Тахионом в гостиную и принимаясь ковыряться в завтраке, он спросил:
– Чего хотел Хартманн?
– Мистер Экройд, я прошу у вас об одолжении.
– Конечно. Говори.
Тахион предупреждающе вскинул руку.
– Не спешите давать слово. Того, что я стану вашим должником, может оказаться недостаточно, чтобы компенсировать мою просьбу.
– Иисусе Христе, Тахион, ближе к делу. Хватит этой цветистой инопланетной дури.
Джей запустил зубы в дольку апельсина, вгрызаясь в мякоть.
– Хартманн меня шантажирует. Я отказался выполнить его требования, но мне нужно время. День, самое большее – два, и все будет позади. Хартманн потеряет надежду на выдвижение.
