– Вроде старше меня, а такого не знает…

  – Так ты объяснишь?

  – Эх, ну, стекло плавиться при очень больших температурах, – “ну это понятно”, – вставил я. – И таким лёгким нагреванием их не достичь. Так что получается, что весь жидкий воск остаётся там, на донце. Затем затвердевает и вновь используется, а верёвка – фитиль. Вот и вся система. Недурно да?

  Я чуть улыбнулся.

  Действительно хорошо задумано. Однако увидеть это очередное чудо мне больше не довелось: мы спустились в переход ко второй станции.

  Коридор был длинный. Единственным освещением в нём были приколотые к стенам факелы, своим огнём медленно, но верно, коптящие побелённый бетон. Конечно же в помещение подобных размеров (около одной пятой километра) их требовалось немало, вот их и было на каждые пять метров по две штуки. Хотя светла это почти не прибавляло, а только разбавляло контраст между тьмой и светом, думая его более заметным, тем самым тяготя душу. Ну знаете, такое чувство создавалось, будто в самом воздухе мрак находиться – не очень приятно.

  В прямой кишке потихоньку собирались усталые, грязные, полуживые (по душевному состоянию, хотя и в физическом плане до этого недолго осталось) люди. Они ставили свои нехитрые прилавки, кладя на смастеренный самостоятельно табурет большие листы фанеры. Рядом со многими стояли полупустые сумки всякой дребедени: тряпьё, какие-то побрякушки и прочая никому не нужная хрень, обладатели которой надеялись, что смог от её избавиться, причём не за просто так.

  “А ведь они явно будут улыбаться, – подумал я. – Когда будут пытаться впарить свой товар какому-нибудь случайному прохожему”. И ведь так и есть. Они точно будут улыбаться, через силу, со слезами на глазах, будут улыбаться.. и плакать. Плакать за покинутую, потерянную жизнь, где каждый из них был кем-то, где у каждого из них была мечта, и даже не одна. Где половина следующим летом хотела отправится на море, или завести семью, купить квартиру, машину, что-нибудь, что, как казалось, изменит их жизнь.. к лучшему. Но изменило совершенно другое, и отнюдь не к…

  “Поэтому ты и должен им помочь”, – прервал мои мысли уже знакомый голос у меня в голове, заставив таким образом встрепенуться от неожиданности. И как раз вовремя я поднял взгляд: перед нами, в метрах семи, стояла пара ребят в  форме той же расцветки (чёрно-зелёная), что и парни с КПП – охрана.

  Только эти были без маски, что явно уменьшало статус защищаемого объекта.

  Феодосий приветливо махнул им рукой.

  – Даров Карло, – выдвинулся один из охранников вперёд.

  Парень был молод, морщин на лице не наблюдалось, нос с небольшой горбинкой, тонкие брови и настолько же тонкие губы. Причёску мне его увидеть не довелось – чёрная армейская кепка с небольшим козырьком хорошо скрывала данную часть тела. Он приветливо пожал руку нашему проводнику, который сразу после заглянул за его плечо и кивнул второму сторожу. Тот ответил таким же сдержанным кивком: тот парень был чуть серьёзней первого, уже хотя бы по виду. Чуть смугловатый, глаза небольшие, будто прищурены, губы средние, небольшая растительность на щеках и бороде, нос ровный, такой же молодой, на голове бандана – она и создавала, наверное, мнимую суровость, на пару с щетиной конечно.

  – Куда направляешься, по делам аль просто проведать? – спросил первый и с довольной ухмылкой повернулся ко второму, тот, опёршись об стену, в свою очередь лишь краешком рта усмехнулся.

  Феодосий что-то быстро написал на дощечке и показал собеседнику. Тот пробежался глазами и, не снимая взгляда с доски, сказал:

  – О, а я уж надеялся. Ну, – он посмотрел на пожилого водителя, – тогда вам не сюда. Рынок ещё закрыт, ты и сам это прекрасно знаешь…

  Немой вновь что-то быстро черканул и показал незнакомому мне парню.

  – Ну вот. Так зачем тогда своих новых подопечных сюда ведёшь.. они ведь с тобой, да? – взглянув наконец на нас, спросил более разговорчивый охранник.

  Карло, устало выдохнув, кивнул и, стерев прежние записи, что-то недолго выводил на своём фанерном листе, а затем привычным движением развернул его к парню.

  – А.. хо-хо, ну так это всё меняет, – как-то задумчиво сказал молодой боец, прочитав написанное. – Ну, думаю, можно это устроить, – тут он обернулся к своему напарнику: – Эй, Лёха, провести до Выхода сможешь?

  – А сам что? Кишка тонка? – с немного злорадной ухмылкой в ответ спросил до этого молчавший парень.

  – Ха-ха, как смешно, я тут ему шанс пройтись даю, а он вот как мне отвечает… Ну, как пожелаешь. Не можешь, так и говори, – двинувшись обратно к своему пункту, сказал собеседник Феодосия.

  – Я ещё не дал ответа, – коротко проговорил второй охранник и, посмотрев на нас, махнул нам рукой, после чего, повернувшись к широким самодельным дверям, стоявшим с двух сторон от делящей коридор колонны, отпёр одни и пошёл дальше.

  Думаю, он сказал следовать за ним, что все и сделали.

  Там, за входом, царил полный мрак. Ну да, всё верно, ведь рынок, которым теперь, наверное, была Октябрьская, ещё не работал, вот поэтому так и получалось, что ни зги не видно.