Да, я была только за. Положение требовало исключительных мер.

В этот момент раздался стук в дверь кухни, ведущей на террасу, и я подпрыгнула так сильно, что Миа чуть не упала со скамейки.

– Не пугайся. Это всего лишь Ге… Генри? – Лотти подняла брови и удивленно посмотрела на Генри, который стоял на террасе за стеклянной дверью и махал нам. – Ночь на дворе… Который вообще час? – Она фыркнула. – Мужчины! Вас не поймешь! Лив, мне впустить его? У него явно что-то на уме, и, думаю, это что-то напрямую касается тебя.

У меня не было слов. Да и что я могла сказать? Любой ответ заставит Миа и Лотти усомниться в моем трезвом рассудке.

– Земля вызывает Лив! – Миа завернулась в одеяло и побежала к двери, чтобы открыть ее. – Ты что, не видишь, что он там сейчас замерзнет? На нем даже куртки нет. Заходи, Генри. У нас есть горячее какао, а через десять минут Лотти испечет ванильные полумесяцы.

– Всесезонные, – добавила Лотти.

Миа кивнула.

– Ты выглядишь так, словно тебе это жизненно необходимо. Лучше всего, если ты сядешь на скамейку к своей бывшей подружке. – Она повернулась ко мне и многозначительно ухмыльнулась, а затем проскользнула мимо Генри к Лотти, чтобы украдкой стащить тесто из миски.

Лотти стукнула ее по пальцам.

– Руки прочь! Можешь помочь вырезать полумесяцы.

С глубоким вздохом Генри сел рядом со мной на скамейку.

– Слава богу, – прошептал он. – Она снова прежняя. Я пришел так быстро, как только смог, после того как ее сон рухнул.

Да, это было заметно. Он даже не успел взять куртку, а был одет только в джинсы и футболку. Я молча протянула ему одеяло.

Миа рассматривала нас, склонив голову.

– Теперь я вспомнила, – сказала она. – В моем сне вы целовались.

– Правда? – Генри серьезно взглянул на меня.

Я сглотнула.

– Это был всего лишь сон, – ответила я. – Это не считается, Миа.

– Жаль. – Миа повернулась к тесту, которое Лотти уже раскатала на столе в длинную колбаску.

– О, значит, не считается? – тихо спросил Генри. – У меня сложилось впечатление, что…

– Я не хочу говорить об этом поцелуе! – прошептала я. – Бог знает, сколько у нас других проблем. Я этого не вынесу, Генри. Он не остановится… Где ты вообще был так долго?

– Я… Меня задержали. – Генри грустно покачал головой. – Мне жаль. Но я обещаю тебе…

– Нет! – Я забыла, что нужно говорить тихо. – Ты не должен ничего мне обещать, если не сможешь сдержать слово. Этой ночью тебя снова что-то задержит, или следующей, и тогда…

Я снова всхлипнула. Лотти и Миа широко открытыми глазами смотрели на меня. Наверное, гадали, какие наркотики я приняла перед сном.

– Тогда Артур осуществит свои угрозы, – закончила я с драматическим рыданием в голосе, которое, однако, заглушил грохот кухонной двери.

– Нет, не осуществит! – В дверях, тяжело дыша, стоял Грейсон.

Меня замучила совесть, так как я совсем забыла, что во сне он разбился на тысячу осколков. Но так приятно было видеть его. Теперь мы снова были все вместе.

Он подошел ближе и бросил что-то перед нами на стол.

– Это то, о чем я подумал? – медленно спросил Генри.

– Ага, – гневно ответил Грейсон. – Оно.

Перед нами лежала серая в горошек перчатка Миа.

– Что-то притащил с улицы, Грейсон? – Лотти уперла руки в бока. – Это какое-то соревнование? Кто дольше будет шататься по улице без куртки? Понимаете ли вы, насколько это легкомысленно? Не говоря уже о том, что… вам же завтра в школу! – Покачав головой, она снова повернулась к своим рогаликам.

– И зачем тебе моя перчатка? – в недоумении поинтересовалась Миа. – Она тебе точно не подойдет. И у нее нет пары, вторую перчатку я потеряла.

– Это вторая, – пояснил Грейсон и опустился на стул рядом с ней.

– Что? Правда? Где ты ее нашел?

Грейсон открыл рот, чтобы ответить, но я поспешно перебила его:

– Миа, может, ты приготовишь Генри и Грейсону какао?

– Ясно. Я буду еще одно, а ты, Лотти?

– Нет, – ответила Лотти и повернулась к нам. – Но будь добра, Миа, золотце, включи духовку, хорошо? Сто девяносто градусов.