Шаман замолчал. В наступившей тишине потрескивал угасающий костер.

– И что? – спросил Артур, доевший второй кусок мяса.

– Бессущностный тем от тебя и отличается, – ответил Заквасский, лукаво улыбнувшись, – что ты блевать будешь тем, что съел, а Дух рыгает огнем. Вот и сжег он землю.

– А я-то всегда думал, – возразил наследник, – что миру кирдык настал из-за ядерной войны, а не из-за этого… как там правильно…

– Ты, пацанчик, путаешь причины и следствия, – Ян подбросил несколько веток в умирающий костер. – Война началась оттого, что Бессущностного стошнило, а стошнило его оттого, что человек потерял в себе человека. Отсюда вывод, если бы человек оставался человеком, никакого ядерного погрома не было бы.

– А что значит «попса»? – спросил кто-то из подростков.

– Попса, – шаман в задумчивости коснулся указательным пальцем лба. – В переводе с древних языков примерно означает «дерьмо, которое не способно даже удобрить землю». Приблизительно так. А вообще это непереводимое слово.

«Офигенно, – подумалось Артуру, – нужно запомнить».

– Но если все века закончились, – задала вопрос Аня, – то что сейчас?

– Сейчас время Нового Деяния. Бессущностный оборотился Творцом, и создал, – шаман совершил круговой пас рукой, – нуклеаров, новочеловеков. Только помните, в тот день, когда на земле не останется ни одного нуклеара, способного исторгнуть Слово, Творец опять станет Бессущностным, и пламя снова пожрет своих неразумных детей.

– То есть Бессущностный и Творец – это одно и то же? – подал голос Олег.

– Нет, – Заквасский покачал головой из стороны в сторону, – Бессущностный и Творец, как и Рождение и Смерть, совсем не одно и то же, но основа у них одна.

– Что-то я ни хрена не понял, – произнес Артур. – Как может быть одна основа у разных вещей?

– Слушай, пацанчик, – шаман присел на корточки. – Я тебе вот что скажу: можно очень долго объяснять какие-то вещи, но если ты хочешь пофилософствовать, обращайся к нашему судье или к вождю на худой конец. А я так тебе растолкую, вот скажи мне: мясо зурелана, которое ты съел, вкусное?

– Еще бы, – с воодушевлением проговорил Артур. – Баранина по сравнению с ним фуфлыжный отстой.

– А вот если ты, – глаза Яна превратились в насмешливые щелочки, – узнаешь, что зурелан, это такая огромная тварь, похожая на длинную рыбину с восемью щупальцами. Что ты мне на это ответишь?

– Что? – лицо наследника сделалось каменным.

– Дай-ка угадаю, вы их называете морскими гидрами, – Заквасский засмеялся.

Мгновение спустя, Артур, закрыв обеими руками рот, с вытаращенными глазами сиганул к кустам.

– И вот кто ответит: разве еда и блевота – это одно и то же? – развел руками Ян. – Хотя основа у них одна: мясо зурелана.

Среди подростков послышалось хихиканье.

Олега тоже замутило, к горлу подошла горечь, но сидящая рядом с ним Каур будто невзначай прижалась к плечу юноши, и это прикосновение подействовало магическим образом: тошнота отступила.

«Я теперь нуклеар, – решил он, – значит, если они едят гидр, то я тоже буду! Тем более, что это не гидры, а зуреланы…»

На Аню слова шамана вообще не подействовали. Быть может, оттого, что, увидев в каком плачевном положении оказался ее муж, она звонко расхохоталась, захлопав в ладоши.

– А можно мне еще кусочек? – сказала девушка, отсмеявшись.

Аня закричала и проснулась. В окно пробивался сероватый сумрак, светало, и скоро должно было взойти солнце. Тяжело дыша, стерев со лба холодную испарину, девушка прислушалась: близкий шум прибоя и далекие крики чаек успокаивали и заставили обрадоваться: как только она заявила о твердой решимости остаться в Таганроге, ее переселили из холодного затхлого подвала в хижину на берегу моря.

Так что же случилось? По-видимому, ей просто что-то приснилось… Аня села, потерла глаза и попыталась вспомнить кошмар. Кажется, она шла босиком по острым камешкам, перемешанным с битым стеклом, из истерзанных ступней сочилась кровь, это было страшно, хотя почему-то не больно, зато чувство беззащитности пугало намного сильнее, чем острый гравий. Потом, на глаза вдруг попалась куча сандалий, но, будто не заметив обувь, дрожа, девушка прошла мимо, и увидела белый монумент, под которым черными буквами было написано: GARIBALDI. Превозмогая страх, она протянула пальцы к холодной щеке.

– Ответь, Иноземец, что ждет меня?

Бородач гордо безмолвствовал.

– Не молчи! Дай мне ответ, что будет? Говори! – она коснулась лица мужчины, и вот тут стало по-настоящему страшно: кожа задымилась и почернела, как от ожога…