его. Мальчик от неожиданности заплакал.

– Я могу признать его опасным, – в глазах царя теперь была беспощадность, а голос был ровным, но жестким. – Прямо сейчас же сломать ему шею.

Мальчик рыдал, протягивая ручонки, но Роман только крепче сжал пальцы. Вопрос о слезинке замученного ребенка он решил для себя давным-давно, еще в ранней молодости, еще до Великого Коллапса.

– Нет! – воскликнула женщина, теребя фартук и кусая губы. – Не надо, пожалуйста…

– Где твой муж?

– Я здесь, – донесся откуда-то из-за кустов дрожащий голос. – Не трогайте Лешку!

Перед Романом предстал худой, жилистый, очень высокий мужчина, заросший по глаза сивой бородой с проплешинами. Сурен кинулся было обыскивать новое действующее лицо, но царь махнул рукой – не суетись. При этом правитель внутренне содрогнулся, подумав, что если бы мужик представлял опасность, то у него была сотня возможностей для нападения: один меткий выстрел из кустов – и не было бы царя Романа, единственной надежды Лакедемона на светлое будущее… Нет, конечно, за огнестрелом тщательно следили, но получить в грудь арбалетный болт на таком расстоянии – тоже удовольствие ниже среднего… Да, умному человеку понятно, что Сурен не оставил бы такую выходку безнаказанной, но много ли нынче на свете умных?

Однако все хорошо, что хорошо кончается, и правитель, отбросив ненужные эмоции, уже выстраивал планы о том, как сделает старостой этого неглупого, судя по всему, крестьянина вместо ставленника-шизофреника, а чтобы обеспечить себе его личную преданность, заберет, пожалуй, в Лакедемон шустрого пацаненка, старшего сына. Заодно у Гогиного чада появится приятель и помощник… Или даже так: старшего в Лакедемон, а младшего с матерью пока в Ломакин.

– Так ты Женька Долговяз?

– Да, – ответил крестьянин, потупившись.

– Ну, не надо плакать, – обратился к мальчику царь, неуклюже попытавшись утешить зашедшегося в истерике ребенка. – Папка твой нашелся, теперь все будет хорошо.

Однако малыш с залитыми слезами покрасневшими щечками не желал успокаиваться. Тогда правитель поставил его на ножки и легонько хлопнул по попке:

– Давай, беги к мамке.

Смеркалось. Как обычно в это время суток царь зажег пять свечей. Антон со своей маленькой армией не вернулся из похода и не прислал никого, чтобы подготовить встречу победоносному войску. Видимо, все пошло не так гладко, как предполагалось. Впрочем, завтра к вечеру отряд, конечно, уже будет в Лакедемоне.

У Романа теплилась слабая надежда, что особо ценной добычи в городе не отыщется, а пять-шесть воинов (на большее число рассчитывать не приходилось) окажутся убиты в сражениях с дикарями, и вот тогда победа Антона будет весьма спорной. Погибший полноправный гражданин – это вам не раб и не крестьянин, и уж тем более не какой-нибудь там дикарь. Жизнь полноправного гражданина слишком дорога, и растрата этого бесценного материала на сомнительные военные кампании недопустима, особенно когда существованию Политии никто и ничто не угрожает. Да, в глазах свободных и полноправных граждан можно выставить такие потери как тяжкое преступление. А потом бросить толпе дело, подкрепленное свидетелями из Беглицы, о контрабанде наркотиков, в котором по самые уши увяз наследник царя, и – бой выигран!

К сожалению, имелось одно досадное обстоятельство: соправитель Антон так просто не сдастся. И если вдруг он окажется в меньшинстве, то может пойти на обострение ситуации. Каким бы плачевным ни было положение дел, гвардейцы во главе с мерзавцем Алфераки останутся верны своему хозяину. И тогда неизбежна гражданская война.

Практически стопроцентная вероятность такого исхода возникнет в случае, если отряд вернется без потерь, с пленными и большим количеством трофеев. Если же погибнет хотя бы шесть граждан, то Антон не будет себя чувствовать стоящим на твердой почве, и кто знает, быть может, он отступит…

И, конечно же, как размышлял Роман, гражданской войны можно избежать, если отряд потерпит сокрушительное поражение в Таганроге, но это уже из области фантастики. Такой вот парадокс: чтобы избежать кровопролития между жителями внутри Лакедемона, следует желать смерти своим гражданам во внешней войне.

Царь Роман осознавал, что реформы нужны, и ради этого дела, столь необходимого гибнущему обществу, он готовился принести в жертву какое-то количество жизней.

Правитель присел за стол и взял стопку документов, желая просмотреть динамику изменения населения за последние пятнадцать лет. Вот теперь абсолютно ясно, что поселки, которые раньше отличались от Лакедемона куда более высокой смертностью, в скором времени станут центрами демографического взрыва. Но самое страшное, что полноправных граждан эта тенденция обойдет стороной. Впрочем, первый случай рождения девочки с кошачьими зрачками среди элиты имел место…