затмевала всех представительниц своего пола»[29].

Моки Джонс снова был пьян и радовался этому. Джонс часто думал о себе в третьем лице, и тоненький голосок в его голове сообщал ему, что вот Моки Джонс идет нетвердо по Восточной Мейн-стрит, не чувствуя боли (или холода), в желудке у него пять дорогих мартини и стейк за восемьдесят долларов, его сексуальные потребности недавно были удовлетворены, его бумажник полон наличности и кредиток и ни работа, ни какое-либо дело, ни заботы не отягощают его.

Моки Джонс был одним из держателей акций (точнее говоря, одним от одной десятой от одной десятой держателей акций), и хотя сам он не заработал ни цента, это не имело значения, потому что деньги есть деньги и лучше их иметь, чем не иметь, и лучше иметь много денег, чем мало. А у Моки Джонса было много денег.

Моки Джонс, которому стукнуло сорок девять, был три раза женат и имел столько же детей от этих браков (на ходу он слегка поклонился в знак уважения к ним), но теперь он был свободен и не имел абсолютно никаких обязанностей, кроме как кататься на лыжах, есть, спать, трахаться и кричать на своих консультантов по инвестициям. Моки Джонс был счастлив жить в Роринг-Форке. Этот город отвечал его душевному складу. Люди не интересовались, кто ты и чем занимаешься, – важно, чтобы ты был богат. И не был каким-то вшивым миллионером. В стране было целое стадо дешевых миллионеров. Таких людей в Роринг-Форке презирали. Нет, ты должен быть миллиардером. Или хотя бы иметь несколько сотен миллионов. Иначе тебе не попасть в правильный круг людей. Сам Джонс принадлежал к категории сотенных миллионеров, и хотя это смущало его, он привык к такому положению. Тех двух сотен миллионов, что он получил от своего бездельника-папаши (еще один уважительный поклон), хватало для его нужд.

Он остановился, оглянулся. Эх, нужно было помочиться в ресторане. В этом чертовом городе не было общественных туалетов. А где, черт возьми, он оставил свою машину? Впрочем, это не имело значения – не настолько уж он глуп, чтобы садиться за руль в подобном состоянии. Он никогда не попадет на первую страницу «Роринг-Форк таймс»: «МОКИ ДЖОНС АРЕСТОВАН ЗА ЕЗДУ В ПЬЯНОМ ВИДЕ». Он позвонит в одну из служб, которые предоставляют лимузины вечерним выпивохам; таких служб в городе было несколько, и без работы они не сидели – доставляли домой «хорошо пообедавших» людей. Моки вытащил свой сотовый, но он выскочил из его руки и приземлился в сугробе. Витиевато выругавшись, Моки нагнулся, поднял телефон, отряхнул от снега и нажал нужную кнопку быстрого набора. Несколько секунд – и он договорился о машине. Мартини в «Брайерли стейк-хаусе» был очень неплох, и он непременно выпьет еще. Вот только бы добраться до дома.

Слегка покачиваясь, Моки стоял на тротуаре в ожидании лимузина, и вдруг в поле его зрения справа резко вторглось что-то быстро движущееся. Что-то желтоватое и неестественно мерцающее. Он повернулся и увидел, как в районе Маунтин-Лорел на восточном склоне в самом конце города, всего в четверти мили отсюда, взорвался языками пламени большой дом. На его глазах пламя взметнулось еще выше, он даже почувствовал жар на щеках. Искры, словно звезды, устремлялись в небо. И – о боже! – неужели это чья-то фигура в верхнем окне на фоне пламени? На глазах у Моки окно взорвалось, и человек вывалился из дома, как пылающая комета. Тело корчилось и издавало жуткие крики, которые словно ножом рассекали вечерний воздух и многократно отдавались эхом в горах, даже когда горящее тело исчезло за елями, отчего казалось, что это будет длиться бесконечно. Почти сразу же – Моки показалось, что прошли считаные секунды, – раздался вой сирен. По улице помчались полицейские и пожарные машины, появились зеваки. А несколько секунд спустя завизжали покрышками машины телевизионщиков со спутниковыми тарелками на крышах. Последними появились вертолеты, разукрашенные опознавательными знаками, они низко пронеслись над деревьями.

И тут Моки Джонс, в смятенном мозгу которого все еще звучал этот жуткий крик, почувствовал между ног сначала что-то теплое, а потом холодное. Мгновение спустя он понял, что намочил штаны.

Кори Свенсон вывела взятый напрокат «эксплорер» на подъездную дорожку и посмотрела на холодный темный дом. Там не было ни огонька, хотя машина Стейси стояла на парковке. Где же она? По какой-то причине Кори испытывала к Стейси странное покровительственное чувство, когда на самом деле она рассчитывала на противоположное – что присутствие Стейси придаст ей уверенность.

Вероятно, Стейси уже легла, хотя она была совой – ложилась и вставала поздно. А может, кто-то увез ее на своей тачке и они еще не вернулись.

Кори вышла из машины, заперла ее и двинулась к дому. Свет в кухне не горел. Значит, дело ясное: Стейси спит.

Над головой у девушки пролетел вертолет, за ним другой. Пока она поднималась по дороге вдоль каньона, над нею пролетело несколько вертолетов, и еще она слышала звуки сирен, доносящиеся из города. Она надеялась, что причина этого не еще один пожар.

Ее свидание с Тедом завершилось не совсем так, как она надеялась. Она не знала почему, но в последнюю минуту отвергла его предложение поехать с ней и согреть ее холодную постель. Искушение у нее было, сильное искушение, и она до сих пор чувствовала, как ее губы щиплет от его долгих поцелуев. Господи Исусе, почему она ему отказала?

Вечер прошел замечательно. Они посетили прекрасный ресторан в великолепно обновленном старом каменном здании, уютный и романтический, со свечами и приглушенным светом. Еда была превосходная. Кори пришла голодная и проглотила гигантский фирменный стейк с кровью, к которому подавались пинта эля, запеченная резная картошка (ее любимая), салат по-римски, а в конце подали огромную порцию сливочного мороженого с орехами и сиропом. Они говорили и говорили, в особенности об этом засранце Марпле и о Кермоуд. Тед был удивлен и даже поражен, когда Кори сообщила, что Кермоуд в