Никер крепко зажмурился, видимо, для того, чтобы не выпучивать глаза от удивления. Огдин озабоченно крякнул и в замешательстве потер лоб.

– Однако что за историю вы мне рассказали, господин барон! Я таких историй прежде даже не слышал, – жрец даже снял шапочку, чтобы было удобнее тереть лоб. – Вам с магом, конечно, придется объясниться перед коллегией… Погодите-ка! Эти двое выживших утверждали, что когда они столкнулись лицом к лицу с этими вашими големами, вся жизнь пролетела у них перед глазами…

– Так бывает, – Никер воспользовался секундной паузой и встрял в разговор. – Я помню, как однажды падал с башни и думал, что разобьюсь. Во время полета вся жизнь успела промелькнуть перед моими глазами!

– Я не совсем это имел в виду. Мне трудно объяснять с чужих слов, – гнев Огдина заметно уменьшился. – Просто двое выживших рассказывали, что эти ваши големы требовали от них покаяния.

– В каком смысле покаяния? – переспросил Никер.

Я же отвернулся к окну и лишь усилием воли заставил себя повернуться обратно.

– Я и сам не вполне понимаю, – признался Огдин, – но вот, например, Филипп, один из выживших, говорил, что голем с красной пылающей кожей схватил его за шиворот, поднес к своей морде и посмотрел прямо в глаза. В этот момент вся жизнь Филиппа пронеслась в его мыслях, но он почему-то вспоминал лишь самое плохое, что случилось с ним, особенно свои плохие поступки.

– И много было этих плохих поступков в жизни вашего Филиппа? – печально поинтересовался я, уже зная ответ.

– Не очень. К удивлению, совсем мало! Так, по мелочам. Он рассказал мне все, – Огдин снова надел шапочку. – Филипп недавно записался в дружину Праста, ни разу никого не убил, не обокрал, в связи с замужними женщинами не вступал, вел тихую размеренную жизнь, работал подмастерьем у плотника… И второй выживший точно так же ничего плохого не делал! Ваш голем заглянул им в глаза и отпустил их. Вот что странно. Как вы это объясните?

Никер тоже горел желанием получить объяснения, судя по приоткрытому в изумлении рту. Я ненавидел эту его привычку – чуть что сразу округлять рот и выпучивать глаза. Ему нужно лучше контролировать свою мимику в неожиданных ситуациях.

– Им просто померещилось, – сказал я. – Кругом хаос, смерть, боевые товарищи падают замертво… и тут вдруг их хватает какой-то чудовищный голем с красной кожей. Конечно, все что угодно придет в голову, вся жизнь пронесется перед глазами, как справедливо заметил Никер.

– Но голем ведь их отпустил! – возразил Огдин.

– Ну и что? – я пожал плечами. – Автономные големы известны своей непредсказуемостью. Сколько уже было случаев, когда голем мог убить, но не убивал. Что-то у него в голове не срабатывало. Он же не говорил с ними? Ничего не требовал от них?

– Не говорил, – согласился Огдин. – Лишь смотрел.

– Ну вот. Случайность. Им просто повезло, в отличие от остальных.

Мы еще побеседовали с Огдином, и мне удалось окончательно развеять его сомнения, в чем бы они ни выражались. Я пообещал щедро пожертвовать на дело церкви и предстать перед коллегией в ближайшее время. После этого мы с Никером вылезли наружу и молча смотрели, как белая карета удаляется прочь в клубах желтой пыли. Затем мой друг повернулся ко мне.

– Арт, – сказал он спокойным голосом. – Что за ахинею ты наплел? Какие мухоморы? Откуда вообще взялись эти големы с красной кожей? Я даже не знал, что они у нас есть! И что за история с покаянием? Я, в отличие от Огдина, хорошо знаю солдат. Каждый из них либо крал, либо убивал, либо совращал чужих жен, либо делал все эти вещи, иногда даже одновременно. То, что в отряд Праста затесались два приличных парня, это чудо. И еще большее чудо в том, что только они и выжили! Я не верю в такие совпадения. Ты что-то скрываешь.

Я философски смотрел на клубы пыли, исчезающие за кромкой леса. Ко мне подвели коня, который дружески ткнул мордой в мое плечо, будто поторапливая. Я подозревал, что этот конь любит бывать в новых местах, как каждый любознательный зверь.

Изредка маги использовали вместо лошадей големов. Как правило, ничего хорошего из этого не выходило. Автономные големы не могли сравниться умом с лошадьми и часто подвергали своего седока опасностям. А если маг контролировал каждый шаг голема, то не мог уделять полноценное внимание ничему другому. Если бы кто-то придумал по-настоящему умного ездового голема, то это произвело бы революцию в перевозках.

– Арт! Ты слышишь меня? – Никер вывел меня из раздумий.

– Слышу, конечно, слышу, – я вскочил в седло. – Мы поговорим вечером. Мне придется кое-что тебе рассказать.

Буретто представлял собой невысокий, но массивный замок с четырехметровыми наружными стенами и двумя башенками. Имелась и внутренняя шестиметровая стена, но она защищала исключительно двухэтажный донжон, покрытый красной черепичной крышей.

Когда я подъехал к Буретто, то не стал мудрствовать, а приказал собрать два требушета, которые мы взяли с собой.

Виолетта все время крутилась поблизости и, судя по ее виду, просто рвалась в бой. Конечно, она не собиралась сражаться лично, для этого у нее был новый управляемый голем. Он напоминал смесь гигантского ленивца с пещерным медведем. Все-таки у нашей магички медведи получались лучше всего. Конечно, голем не отличался ловкостью настоящего мишки, но зато я никому не советовал бы попасть под удар его лапы.

Я тоже располагал ящерообразным големом, которого собирался запустить во внутренний двор замка, когда мы овладеем наружной стеной. Пожалуй, зверь, специализирующийся на разрушении стен, мог бы оказаться более подходящим, но я таких големов не уважал. Они слишком медлительны и потому легко горят, если их поджечь, предварительно облив смолой или маслом.