табака распластавшись по полу. А настроенный очень решительно шейх-призрак – поднялся.
Вот тогда я и нажал на спусковой крючок своего «калашникова». Даже рикошетов не побоялся!
И…
И – ничего.
Ну то есть мебель и декор гостиной я попортил как следует. Равно как и навертел немало дырок в доспехе пришельца. Но на боеспособности гада это никак не сказалось!
И вот только тогда я осознал, что под треснувшим козырьком шлема моего супротивника нет ровнехонько ничего!
И только тогда первобытный животный ужас наконец получил возможность полноводным потоком влиться в мое сердце…
Как же мне не хватало в тот миг дяди Вовы с его жизненной трезвостью, неискоренимым чувством юмора и способностью отгонять мороки силою своей воинской мысли!
Как же мне хотелось поймать его лукавый взгляд! А потом сообща придумать что-нибудь такое, что положит всему этому безобразию конец!
Но в тот миг, судя по перестуку автомата, доносящемуся откуда-то снизу, из крепостного двора, у дяди Вовы и своих забот хватало.
– Стрелять в шейха-призрака бесполезно, – сухо сказал Кадам. – Он к этому нечувствителен. Потому что сотворен из эфира, а не из плоти и крови…
При этих словах я вспомнил, что я все же не один в гостиной! И что рядом со мной – лучший боевой маг Бин Назима. А значит – не все потеряно!
Под аккомпанемент этих утешительных мыслей в поле моего зрения вкатилась светящаяся янтарно-желтая юла, в рост человека высотой.
Несколько секунд потребовалось мне, чтобы признать в этой зловещей юле… старого доброго Кадама!
Боевой маг крутился с совершенно невероятной, причем не только для человека, но и для многих механизмов, быстротой. Четыре пары янтарных четок, в свою очередь, крутились на каждой из его конечностей и формировали этот странный зрительный образ желтого веретена.
Жужжащее чудо-юдо надвинулось на шейха-призрака, и я уж было обрадовался, что вот наконец-то мой неубиваемый оппонент будет стерт в порошок, как вдруг шейх-призрак, не отступив ни на пядь, решительно рубанул Кадама обеими мечами (у меня сложилось впечатление, что шейх-призрак вообще не умел работать только правым или только левым, только двумя сразу).
Удар был таким, что во все стороны снопом посыпались желтые искры, каждая размером с кулак.
Один меч печально застонал и сломался.
Но второй все же уцелел!
Кадам отлетел назад – точно теннисный мячик от стены. Уж и не знаю, какими энергиями оперировали эти азартные душевнобольные, но Кадам пронесся мимо с такой скоростью, что тугой волной воздуха отбросило прочь и меня!
Маг ударился о противоположную стену гостиной и выбил из нее шрапнель битого кирпича!
Тут, дорогие друзья, нам с Кадамом и пришел бы конец…
Но со стороны балкона послышалось хлопанье крыльев ездового василиска, и на сцене… появилось новое действующее лицо!
Это был голем Тутарбан собственной персоной. Его невыразительное, серое в рытвинах лицо и сейчас не выражало ни готовности помочь, ни ненависти к врагу, ни даже понимания остроты ситуации.
Вместо всего этого лицо голема несло печать дебильноватой самоуглубленности, какая бывает у младших школьников во время просмотра скучного мульта по телику.
В общем, особых перемен к лучшему я от этого явления не ожидал. Тем более что шейх-призрак решительно перешагнул через тело убитого только что василиска и, отведя меч для удара, пошел прямо на меня.
Я вновь дал очередь из «калашникова» – надо же было, черт возьми, что-то делать!
Но, конечно, без толку…
Однако Тутарбан был уже рядом со мной. Он переложил свою огромную палицу из правой руки в левую и обратно. Он возложил на шейха-призрака тысячетонный взгляд престарелого тюремного надзирателя…
Он нахмурился – сразу всем лицом…
«Кажется, созрел для решительных действий», – с надеждой подумал я.
Тутарбан ударил.
Бил он почти без замаха. Но все равно: удар его был исполнен какой-то совершенно диспропорциональной силы – я имею в виду, если сравнивать с размерами его палицы. И направлен этот удар был точно в корпус шейха-призрака.
Кажется, тот даже пытался парировать удар Тутарбана отмашкой своего меча…
Но куда там! Удар палицы голема достиг точки назначения.
И одного этого удара, вы не поверите, хватило на то, чтобы злые чары рассеялись. Шейх-призрак истаял за секунду, словно какой-то оптический обман, а его доспехи попадали на пол покоев принцессы с каким-то прозаическим, кастрюльным звуком.
Я не поверил своим глазам.
