Чтобы как-то поднять настроение, мы строили различные планы бегства, один другого фантастичней.
– А вот еще можно напасть на охранника… Мы убьем его, я переоденусь в его одежду… А потом мы нападем на второго охранника… Тогда ты переоденешься в его одежду… Будем мы уже оба переодетые… Потом мы вдвоем поднимемся по лестнице наверх… Нападем на тех охранников, что выход сторожат, – вслух фантазировал дядя Вова.
– По-моему, это чушь какая-то… Тут везде решетки, а у них у всех – оружие…
А еще мы сообща предавались сожалению об упущенных шансах – традиционной забаве людей в незавидном положении.
– Надо было, когда Лод мятеж поднимал, не связываться с пиратами, а твердо держаться своих, – дядя Вова уверенно рубил ладонью воздух. – Шаолиня этого недомерочного, Кадама, Тутси…
– А как же клад?
– Вот, клад, – дядя Вова удовлетворенно кивнул. – А на предложение Лода плыть за кладом ответить: да положить нам на ваш клад! Кладем на ваш клад, во!
Старшина радостно рассмеялся, довольный своими каламбурами, и продолжал сквозь смех:
– Накося выкусите! Мы – верные вассалы наместника и с уголовными элементами сотрудничать не желаем!
– Тогда пришлось бы в них стрелять, – резонно заметил я.
Но развеселившегося дядю Вову такие мелочи не смущали.
– Ну и пришлось бы! Подумаешь! В сомалийских пиратов стреляли – и в этих я бы смог! Зато всё пошло бы по плану! Мы спокойно поплыли бы под началом Шаолиня в ту ихнюю Вади-Вурайю. Взяли бы крепость, освободили принцессу… Уже небось и вернулись бы!
– Вот это вот тоже, кстати, нюансик… Может, там не крепость, а линия Маннергейма! И никакие пулеметы нас бы не спасли! И вместо принцессы получили бы по отравленной стреле в мягкое место… Так что насчет «уже вернулись бы» – вопрос темный. Кто вернулся, куда вернулся…
– Ну это может быть, – согласился дядя Вова, мрачнея.
Короче говоря, трудно нам было признать, что наше тюремное заключение стало логичным увенчанием цепи правильных в общем-то жизненных выборов.
Ну а поздним вечером шестого дня из северной стены нашей камеры… выпал кирпич.
Да-да! Кирпич! Из стены!
Вот уж я офигел так офигел! А дядя Вова, который под этой стеной обычно стелил свой драный матрасик – так и вовсе чуть дара речи не лишился!
Само собой, мы вскочили на ноги и подбежали к образовавшейся бреши. У нас в камере царил полумрак, но оттуда сочился неяркий желтый свет.
И в этом свете мы разглядели… женское лицо, представленное в основном носом и лисьими глазками!
Подозрительно знакомыми лисьими глазками…
– Здорово, мужики, – сказала нам подозрительно знакомая незнакомка. – Не узнали, что ли?
– Таис?! – хором воскликнули мы.
Вначале я решил, что всё это мне снится. Мне даже стало чуток страшновато. Ведь я знал, что Таис во плоти в соседней камере быть никак не может – она же уплыла в закат с Рихардом на «Любовнице ветра»!
– Таис, ты что тут делаешь? – спросил я у девушки дрожащим от волнения голосом.
– То же, что и вы. Жду, пока меня четвертуют за пользование «нечистым золотом»! – хохотнула Таис, но не угрюмо, как мы, а этак, что ли, озорно.
– Четвертуют это здорово, это по-нашему! – закивал я. – Но подожди… А как ты вообще здесь оказалась? В Офире-то? Вы же с Рихардом сейчас должны быть за тридевять земель!
– Я сбежала, – объяснила Таис. – При помощи телепортера.
– Телепортера? Я не ослышался? Ты знаешь это слово?
– Да знаю, знаю… Я же, как и вы, русская. Я тоже оттуда! Вы разве еще не догадались?
– Ну вообще-то я уже давно подозревал… Еще со «Скалолазки», – усмехнулся я.
– Прикинь, а до меня только сейчас доперло, что Таис говорит по-русски! – дядя Вова хлопнул себя ладонью по лбу.
Если честно, пока старшина этот очевидный факт не озвучил, я как-то не задумывался, на каком языке говорит Таис – меня испортила магическая микстура, благодаря которой все окружающие говорили «как бы по-русски».
– Погоди-погоди… Так все-таки про телепортер. Он у тебя еще работает? Может, нам всем вместе отсюда того… телепортироваться?
– Смешной вы! – улыбнулась Таис там, за стеной. – Телепортер – это не компактное устройство вроде айфончика. Там у них целый храм на острове посреди моря построен, чтобы одну несчастную тушку в Офир швырять. Само собой, если бы телепортер был карманной такой штучкой, я бы сейчас с вами тут не говорила, а благополучно улетела прямо из лап стражников. Фьють – и всё.
– Я так и думал, – сказал я скучным голосом. – Тогда расскажи, как ты вынула этот кирпич из стены.
Почему-то я был уверен, что и тут не обошлось без какой-то магии. Как в телепортере. Фьють – и кирпича нет.
