– Дневник! – кричит Линнея Мину.

Но Мину не сразу понимает, что говорит Линнея, она неотрывно смотрит на Эрика, который снова вырастает за спиной Линнеи.

Линнея вскакивает на ноги с сумкой в руках, вырывает книжку из рук Мину и бросается бежать.

Мину – за ней. Линнея бежит быстрее и скоро уже оказывается на улице. Мину несется вниз по лестнице в столовую.

– Лесбиянки хреновы! – кричит Эрик где-то у Мину за спиной.

Ванесса сидит в машине Вилле и смотрит на маленький двор детского сада «Брусничка», на заснеженные горки и песочницу. Пять неуклюжих снеговиков стоят как на параде перед хорошо знакомым невысоким зданием.

Ванесса смотрит на часы в машине. Она успевает. Только бы мама или Никке не решили забрать его пораньше именно сегодня…

– Я ужас как волнуюсь, – говорит она.

Вилле тянется к ней через сиденье и целует в щеку.

– Подождать тебя?

– Нет, не надо.

– Ты уверена?

– Да. Мне будет только хуже, если я буду знать, что ты сидишь здесь и ждешь.

Это только половина правды. Вторая половина заключается в том, что ей хочется побыть одной.

– О’кей, я пошел к Юнте, – говорит он. – Увидимся вечером.

Ванессе очень хочется сказать Вилле, что есть тысяча вещей, которые он мог бы сделать, вместо того чтобы идти к Юнте. Но ее уже заранее начинает тошнить от себя самой и своих нотаций.

Она чувствует себя теперь взрослой в самом плохом смысле этого слова. За всю свою жизнь она не вздыхала столько, сколько вздыхает с тех пор, как переехала к Вилле. Впечатление такое, будто она превратилась в собственную маму.

Вилле до сих пор никак не отреагировал на тот мейл, который она послала ему позавчера со ссылками на те немногочисленные вакансии, которые предлагает городская биржа труда. Понятно, что работать на пилораме или по ночам мыть полы в здании муниципалитета не слишком увлекательно. Но это же временно. Они уедут из города, как только Ванесса закончит гимназию. Тогда они будут поступать так, как считают нужным. Вместе.

Хлопнув дверью, Ванесса вылезает из машины, Вилле машет ей через стекло. Она любит его. Но уже не уверена, что этого достаточно.

– Ванесса! Как давно мы не виделись! Ты сегодня забираешь Мелвина?

Амира работает в этом садике уже много-много лет, в свое время она была любимой воспитательницей Ванессы. Видя Амиру в ее неизменном сарафане, Ванесса всегда вспоминает, как Амира читала им сказки, кормила киселем из шиповника и однажды застукала Ванессу и Кевина в игровом домике.

– Нет, я просто хотела повидаться с ним, – говорит Ванесса. – Можно, я подарю ему подарок? Или… по вашим правилам это нельзя?

Амира смотрит на пакет, который Ванесса держит в руке. Знает ли она, что Ванесса больше не живет дома?

– Ладно, – отвечает она. – В виде исключения. Но вы уж отойдите в сторонку, чтобы остальные дети не видели. А то тут такое начнется.

– Конечно, – говорит Ванесса. – Спасибо.

– Зайди пока в столовую, я сейчас его приведу.

С низенького стола, за которым дети обедают и полдничают, уже убрана посуда. Темно-синие шторы с яркими фигурками цирковых зверей наполовину задернуты, в комнате полумрак. Пахнет пластмассой и средством для мытья полов. Здесь все устроено для жизни маленьких людей, и сложно представить, что Ванесса когда-то сама была такой же.

– Иди сюда, Мелвин. Здесь Ванесса, – слышит она голос Амиры и поворачивается.

В дверях стоит Мелвин и исподлобья смотрит на сестру. На нем свитер в бело-синюю полоску и джинсы на резинке, на ногах красные сандалии. Волосы отросли и завиваются у висков. Ванесса ставит пакет в сторону и едва сдерживается, чтобы не воскликнуть: «Какой ты стал большой!», как какая-нибудь занудная старая родственница.

– С днем рождения! – говорит Ванесса, опускаясь на колени на пол и раскидывая руки для объятия.

Мелвин смотрит на нее. Потом отворачивается и утыкается Амире в ноги.

В сердце Ванессы как будто втыкают тысячу иголок. Потому что так Мелвин реагирует, когда в гости приходят чужие люди. Ванесса опускает руки.

– Застеснялся? – спрашивает Амира добрым голосом.

– Мы давно не виделись. Я не знаю, может, он…

Голос срывается, наружу рвутся слезы. Она не может позволить этому случиться. Она не может начать рыдать на дне рождения своего младшего брата – это травмирует его психику.

«А о чем ты думала раньше?» – говорит ей внутренний голос. Ты закрыла за собой дверь и пропала навсегда. Конечно, он теперь не доверяет тебе. А может, уже и забыл.

Она старается дышать носом, одновременно пытаясь проглотить комок в горле.