Голос Густава срывается. Он прерывисто дышит, по щеке скатывается несколько слез.

– Я не знаю, что мне делать без тебя, – продолжает он. – Я больше не знаю, где небо, где земля. Мне так тебя не хватает, что я скоро заболею от этого. И я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Пожалуйста, ты должна простить меня.

Густав наклоняется, так что Ванессе больше не видно его лица. Слова исчезают в сдавленном плаче. Это невыносимо. Это слишком личное. Но не так-то просто тихонько уйти по скрипящему снегу.

– Ты должна простить меня, прости меня…

Густав повторяет эти слова длинным скулящим речитативом.

Ванесса опускает глаза и чувствует, как по ее собственным щекам катятся слезы. Когда она снова поднимает взгляд, Густав уже поднялся на ноги. Прежде чем уйти, он кладет что-то на могилу. Ванесса смотрит ему вслед, пока он не исчезает из виду. Потом она подходит к могиле. На черном мраморе лежит цепочка с маленькими кроваво-красными камнями.

Это очень хорошо, что Ида наконец смогла прочесть запись в Книге Узоров, уговаривает себя Мину. И разумеется, у меня тоже есть сила. Вот у Линнеи есть элемент, но нет силы, ей должно быть еще хуже, чем мне.

На улице темно как ночью. Мину пытается обходить стороной ледяные островки. На земле лежат остатки новогодних ракет. Электрические подсвечники и рождественские звезды горят в окнах домов, мимо которых она проходит.

Она не встретила еще ни одного человека с тех пор, как вышла из парка. В этом городе легко поверить в то, что ты последний живой человек на земле.

Она останавливается и прислушивается. Кругом тихо-тихо. Ничего, кроме темноты, снега и унылых домов.

И несмотря на это, она чувствует, что она не одна.

Она оборачивается, и ей кажется, что она видит силуэт, черный на черном фоне улицы.

Мину ускоряет темп. Пытается сделать это естественно, не показывая, что боится.

Когда она заходит под виадук у железнодорожной станции, она слышит те – другие – шаги, помимо своих собственных. Они отдаются эхом от каменных стен тоннеля.

Мимо проезжает одинокая машина, и после ее исчезновения мир кажется еще более пустынным. По другую сторону виадука нет жилых домов, только ряд заброшенных бензоколонок, которые едва видны в темноте. От фонаря до фонаря идти долго, и Мину думает о черном дыме, о том, что под покровом темноты он может подкрасться к ней незаметно.

Она идет еще быстрее, почти бежит.

Те, другие шаги приближаются.

Приближаются.

– Мину, подожди!

Это Густав. Она останавливается и оборачивается.

– Прости, я напугал тебя? – спрашивает он.

Нет смысла убегать. Мину пытается заставить себя улыбнуться, как будто встретить его здесь – это приятный сюрприз. Она чувствует, что должна сказать что-то еще, но когда она пытается произнести хоть слово, выходит только странное покашливание.

– Нет, – удается выдавить ей, когда он останавливается всего лишь в метре он нее.

Это Густав. И все равно как будто не Густав. В нем есть что-то странное, в том, с каким бесконечным восхищением он на нее смотрит.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает онa, пытаясь заставить себя говорить естественно.

Получилось, однако, не очень правдоподобно.

– Я просто вышел прогуляться, – говорит Густав.

Он продолжает сверлить ее взглядом. Такое ощущение, что она пушистый ягненок, а он – голодный волк.

– Я думал о тебе, – говорит он. – Когда мы говорили на лестнице… Как будто сложился пазл.

– Что ты имеешь в виду?

Мину будто находится в каком-то странном сне. Все вокруг хорошо знакомо, однако все не так, как должно быть. Густав подходит ближе, пока их толстые куртки не соприкасаются.

– Я постоянно думаю о тебе, – говорит он. – Сначала я думал, это потому, что ты так напоминаешь мне о ней. Но теперь я наконец-то понял. Я понял.

То, что происходит, не может быть правдой, она с каждой секундой все больше и больше убеждается в этом. Она попала в один из параллельных миров, о которых упоминала директор.

– Ты мне нравишься, – продолжает Густав. – Очень, очень нравишься.

Когда он наклоняется к ней и целует ее, она сначала не понимает, что происходит. Она успевает заметить, какие нежные у него губы, они как будто