«Нет!» – про себя закричала я, рефлекторно зажмуриваясь, и почувствовала удар в солнечное сплетение.

Меня ощутимо тряхнуло, и я смогла глубоко вдохнуть, буквально захлебнувшись попавшим в легкие воздухом. Открыв глаза, вновь увидела над собой кошку, приготовившуюся к прыжку. Начался затяжной кошмар.

Шатха рвалась ко мне, а я каждый раз внутренне закрывалась от нее. Наши недолгие соприкосновения давали краткий миг облегчения и возможность дышать. Я не ощущала стука своего сердца, но каждый раз встряхивало, как от удара током, когда она прыгала на меня. Это была агония, где шатха и я слабели. Фоном шел голос Ханта, который умолял меня жить.

Такое не могло длиться вечно. Шатха становилась все прозрачнее, голубых всполохов почти не осталось, и разряды от наших соприкосновений были все слабее, а нотки отчаяния в голосе ишта явственнее. Своего тела я уже не чувствовала. Сознание уплывало, при этом обретая кристальную ясность. Инстинктивно я поняла, что шатха тоже умирает, потратив свою энергию на меня. Мы с ней обе растворялись в окружающем пространстве. Я уже не чувствовала, как трясет и сжимает меня в объятиях барс.

Душераздирающий крик не дал мне уйти окончательно, и угасающим взглядом я выхватила Ханта, запрокинувшего голову к небу. Я увидела тень зверя и его взгляд на уходящую самку. Кто сказал, что звери не умеют любить? В глазах шатха были мука, отчаяние, боль и такая звериная тоска, что у меня сжалось сердце. Моя шатха бесплотной тенью потянулась уже не ко мне, а к своему самцу, прощаясь.

Это было настолько пронзительно, волнующе, трагично и неправильно, что душа заплакала о них. Не знаю, откуда взялись силы, но единым порывом я выгнулась всем телом, принимая тень шатхи в себя.

Тело девушки обмякло в его руках. Мужчина запрокинул голову к небесам, срывая голос от боли потери. Не уберег. Не хотел верить, гнал мысли прочь, но глубоко внутри чувствовал, что так и будет. Его маленькая упрямица…

Тишину ночи прорезал еще один крик. Мужчина звал душу своей пары обратно и в то же время молил забрать его с собой. К чему жизнь, если в наказание впереди пустота и одиночество? Он сдохнет рядом с ней. В этом мире больше ничего не держит. Долг перед своими людьми, ответственность – все потеряло значение. Значит, правильно сделал, что пригласил глав кланов на завтра. Только он знал, что вместо праздника их ждет принятие нового ишта.

В жизни не было страшнее минут, чем когда наблюдал за агонией своей пары. Ее сердце все же не выдержало. Священное место силы внесло дисбаланс в ее энергетику, разрушая окончательно. Она была истощена, и все случилось слишком быстро. Он ничего не мог уже сделать! Лишь беспомощно смотрел, как шатха рвалась к ней, запуская сердце, но лишь теряла энергию, так как ее не принимали.

Отчаяние человека и зверя, который тоже вынужден был наблюдать за гибелью своей пары, переплелись. Эля умирала, взгляд угасал, а сущность шатхи истончалась, грозя исчезнуть навсегда. Зверь обезумел, понимая, что его пара уже никогда не возродится и он обречен на вечное одиночество. Боль раздирала и выжигала душу.

Хант увидел прощание сущностей. Шатха с тоской потянулась к своему самцу, и человек завыл, потому что его самого пара даже при смерти не приняла и тихо ушла. Сокрушенный, опустил взгляд на жену, чтобы увидеть, как выгнулось ее тело, принимая шатху.

Марр ишт Хант не поверил своим глазам. Успел уловить, как она смотрела на шатхов. Жалость к ним. Пусть так, но она жива. Жива! Это как за мгновение до казни получить прощение. Второй шанс, даже с надеждой на который уже распрощался.

Эля лежала без движения на его коленях, смежив веки, но он услышал, как забилось ее сердце. Сначала неуверенно сделало первый толчок, второй, а потом размеренно погнало кровь по венам, насыщая тело кислородом. Девушка и шатха находились на грани смерти, поэтому процесс восстановления шел медленно. Марр терпеливо ждал, когда сущность повернет вспять запущенные разрушительные процессы. Зачарованно наблюдал, как от дыхания поднимается девичья грудь, уходит восковая бледность с лица, исчезают трещинки на сухих губах, и они становятся бархатистыми, а тусклые волосы обретают блеск и насыщенный цвет. К его жене возвращались краски жизни. И он готов был вечно глядеть на нее, испытывая рвущуюся из груди радость от одного только факта – она дышит!

Ночь уже уходила, когда Эля первый раз пошевелилась и ее веки дрогнули. Хант ждал этого момента и гадал, с каким выражением она посмотрит на него. В груди все замерло и оборвалось, стоило им встретиться взглядами. В глазах девушки не было разума, лишь шатха. Мужчина даже среагировать не успел, как она потянулась к нему и лизнула губы. Меховая накидка на плечах натянулась, и шатха отбросила ее, как нечто мешающее. Сущность внутри Марра рвалась к своей паре, желая соединиться, и лишь огромным усилием воли удалось удержать ее в узде.

Женское тело манило и соблазняло. Избегая искушения прикоснуться к льнущей к нему девушке, он ссадил ее со своих ног и встал, сразу же увеличивая между ними расстояние.

Шатха вытянулась на земле, не отводя от него взгляда, а потом перевернулась на живот и встала на четвереньки, разведя ноги и эротично прогнувшись в спине, выпячивая ягодицы. Обернувшись к нему, позвала взглядом взять ее.

Несмотря на то что зверь безумствовал от разносящегося в воздухе пряного запаха желания и стремился к самке, сам мужчина отступил еще на несколько шагов. Это вызвало недоумение шатхи, и она встала на ноги, чуть покачнувшись при этом. Еще не привыкла к телу, и создавалось впечатление, что его надели, как костюм. Но шаг, еще один в сторону барса, затем еще один, и движения приобретали пластичность. К Ханту мягкой пружинистой походкой приближалось роскошное женское тело, соблазнительно покачивая бедрами.