– Я думал, что между нами…

– Между нами был договор, условия которого мы выполнили. Извини, мне пора, – сказала она, увидев в дверях ишта, и отключилась.

– Все в порядке? – спросил Хант.

– Камияр, – отмахнулась она и бросила вопросительный взгляд на сад.

– Скоро проснется. Идите к ней.

Опять зазвонил диск. Муж не считал разговор оконченным.

– Как убрать громкость звонка? – спросила у Ханта.

Тот взял телефон и, переведя в беззвучный режим, вернул. Благодарно кивнув, Даша пошла к сестре и была остановлена:

– Дарья!

Она оглянулась.

– Спасибо!

Как же быстро пролетели дни! Пусть последняя неделя и была для меня тяжелой, но я оказалась не готова к тому, что она закончилась. Хорошо, что Даша была рядом. Хотелось столько всего сказать сестре, но, к своему стыду, большую часть времени я спала. Вот странное дело, после сна я чувствовала себя даже бодро и относительно хорошо, но проходило совсем немного времени, как снова накатывала слабость и возвращался внутренний холод. И чем ближе приближался день «Х», тем больше времени я проводила во сне, грозя превратиться в Спящую Красавицу. Обидно, так как мой сон вскоре должен был перейти в вечный.

Как сестра ни уговаривала меня поговорить с Хантом, я отказывалась. С каждым днем в душе все больше росли протест и обида на него. Я не желала встречаться с барсом, так как именно в нем видела виновника всех своих бед. Мне было страшно. Я совсем не хотела умирать, но и стать кшатрой Даша убедить меня не смогла.

Мы о многом переговорили с Дарьей в краткие часы моего бодрствования. Как ребенок, я стала засыпать даже днем! Было обидно за сестру, что из ее брака с Камияром ничего не вышло, и впервые я не искала оправдания своему кумиру. Он звонил ей, часто звонил. Несколько раз я видела, как она сбрасывает его звонки, но как я отказывалась разговаривать с Хантом, так и она не желала больше общаться со своим мужем. Я подозревала, что Камияр ей все же небезразличен. Иначе почему не забросила куда подальше диск, а смотрела на количество пропущенных вызовов от него? Что ж, кажется, упрямство – это наша семейная черта.

В день ритуала я проснулась в цветнике. Вся моя спальня утопала в тюльпанах, а гостиная в ромашках. Я даже сестре допрос с пристрастием устроила на предмет того, зачем она сдала Ханту информацию обо мне. Хорошо хоть та призналась, что по просьбе барса сама расставляла цветы, пока я спала. Вот давно чувствовала, что они вдвоем спелись за моей спиной! Я понимала, что они не желают моей смерти, да и сама этого не хотела, но менять свое решение не собиралась. Последние дни измотали меня не только физически, но и морально. Хотелось уже развязки, какой бы она ни была.

Признаться, цветы мне понравились. Это был как привет из дома, и их я приняла благосклонно, чего не скажешь о визите Ханта без предупреждения. Разговаривать я с ним отказалась, скрывшись в ванной комнате. Он не пошел за мной, но вместо него пришла Даша. Тоже мне, адвокат дьявола! Умоляла, просила, требовала, чтобы я поговорила с ним. Мы даже с ней поругались из-за этого, но быстро помирились. Нервы сдавали у обеих. Понимали, что время истекает, и не хотелось тратить его на ссоры.

Если первая половина дня прошла как обычно, то во второй служанки занялись мной по полной программе: купая, натирая благовониями, укладывая волосы, делая макияж. Доставили платье для церемонии. Не помню, чтобы я такое заказывала. Наверное, по моим старым меркам пошили. Длиной в пол, красивая вышивка цвета слоновой кости по лифу и юбке. Меня, правда, больше порадовала шубка к нему из серебристого меха. Драгоценностей не было. Как и нижнего белья. Это я поняла, когда пришло время одеваться. Такие традиции. Не стала спорить, но надела свою цепочку с крестиком.

Даша находилась все время рядом, не отходя ни на шаг. Чем ближе приближался вечер, тем сильнее росло напряжение между нами. Мы в эти дни столько говорили, спорили, вспоминали детство, а теперь молчали, как будто разом закончились все слова. Лишь когда в парадном костюме вошел Марр ишт Хант, она жалобно вскрикнула: «Эля!», и мы бросились в объятия друг друга.

– Люблю тебя! – успела сказать ей. От волнения и слабости ноги стали ватными, и я начала оседать. Барс подхватил меня, забирая из рук сестры.

От близости Ханта стало легче дышать. Мазнув по нему взглядом, не смогла отвести глаз, попав в плен его синих омутов. Он изменился. Черты лица заострились, стали резче. Барс с мрачной решительностью смотрел на меня, буквально поедая глазами.

Я отвела взгляд, прислонившись головой к его плечу. Разозлилась на себя за то, что мне хорошо рядом с ним. И дело даже не в том, что физически легче, а во внутреннем чувстве комфорта. Его запах был привычен, прикосновение рук… Рассудком понимала – за все, что Марр мне сделал, его нужно ненавидеть, но когда он был вот так рядом, даже без всякой шатхи не получалось.

Как и в день нашего приезда, на главной аллее собрались люди. Она была освещена, как днем. Корабль завис над ближайшим озером, а позади него образовалось человеческое море, настолько плотно стояли люди. Это стало хорошо видно, когда при нашем появлении в ночное небо взметнулись салюты, раскрашивая все вокруг яркими огнями.