Вопрос повис в ноябрьском холодном воздухе. Одинцов закрыл машину и вошел в аптеку.

Обилие лекарственных средств бросалось в глаза пестротой упаковок и нелепостью наименований. Маркетинговый ход по привлечению покупателей простыми, понятными названиями налицо. Быструм-гель, Изжогофф, таблетки «от кашля», капли «для нос». Просто, но дорого. Им бы подумать о снижении цен для привлечения, так нет же. Лекарства, как хлеб, – людям нужны всегда, а извращенная простота в названиях – это всего лишь соревнование между производителями.

Леша прошелся вдоль витрин и, поняв, что самостоятельно ему не найти, обратился к еще спящей продавщице:

– Девушка, вы не могли бы мне подсказать, какой тест лучше?

Фармацевт фыркнула, как тягловая лошадь, и двинулась в его сторону. Либо она никуда не спешила, либо мысленно «разжевывала» лестное обращение к ней (девушкой она перестала быть лет тридцать назад), но шла как-то лениво, то и дело поправляя какие-то коробочки.

«Если она так и будет идти, – подумал Одинцов, – то у Риты разрешится все само собой, без ее теста она поймет, что беременна».

Женщина, казалось, не читая, взяла первую попавшуюся коробку и подала Алексею.

– Спасибо, не надо, мне кажется, она уже родила, – пошутил Леша.

Женщина за стеклянной перегородкой выдавила из себя что-то наподобие стона. Одинцов приготовился к ругани и даже хотел, пока не поздно, исправить ситуацию. Поздно. Аптекарша обнажила белые вставные зубы и засмеялась совсем по-девичьи.

– Юморной, – все еще смеясь, произнесла женщина, – с одной, я смотрю, уже дошутился?

Алексей улыбнулся, но ответил на полном серьезе:

– Тест не мне.

Женщина залилась с новой силой. Леша невольно расплылся в улыбке.

– Ой, насмешил, – успокоившись, произнесла женщина. – На, юморной, тебе аскорбинку.

Леша вышел из аптеки в приподнятом настроении. На крыше «Хендей Элантра» сидел мальчишка в оранжевой футболке. Призрак улыбался.

Откуда у Егора ее номер, Наташа не знала. Он звонил уже в третий раз. Наташа даже обрадовалась, что вчера додумалась поставить на виброзвонок. Она не хотела ни с кем разговаривать и собиралась поспать подольше, но как только закрылась дверь за Лешей, Наташа встала. А через десять минут начал названивать Егор. Копылова раздраженно схватила телефон и уже хотела нажать отбой, когда поняла, что что-то случилось. Она вспомнила причины, по которым они здесь, на Лешкиной даче. Причины не из приятных. Наташа нажала зеленую трубку и приготовилась слушать.

– Наташа? Ты меня слышишь?

– Говори, Егор, – сказала она. Ей не хотелось здороваться, и вообще ее воротило от любезностей. В свете последних событий они выглядели слишком фальшивыми. Либо Егор долго ничего не говорил, либо время тянулось, но Наташа занервничала. И если б Егор не сказал ни слова еще пару секунд, она бы накричала на него и бросила трубку.

– Никита погиб.

Она знала. Нет, не то, что именно Никита погиб. Просто она знала, что кто-то сегодня играл. А раз уж так вышло, что играла не она, то погибнуть должен был кто-то из ее друзей. Удивительно, но ей не было жалко Григорьева. Ей было наплевать на него. К собственному ужасу, Наташа поняла, что по большому счету ей наплевать на всех, кроме Ритки и Лешки. На Толика, Никитку и Егора. Наверное, даже на себя.

– Откуда ты знаешь? – Наконец Наташа заставила себя хоть что-нибудь спросить.

– Он позвонил мне ночью и сказал…

Егор сделал паузу, так раздражавшую Наташу, но она не перебивала. Она просто ждала.

– Он сказал, что выиграл у пацана…

– Каким образом? – не выдержала Наташа, но тут же отругала себя за глупый вопрос. Наверняка он хорошо спрятался.

– Он вернул выигрыш…

– Что?

Этого Копылова не ожидала. Она думала об этом, но слабо представляла себе это. Если с блузкой Катюши более или менее понятно, то с ее желанием не все так однозначно. К тому же она еще не получила выигрыш. Может, именно поэтому еще и жива.

– А что он пожелал? – вдруг спросила Наташа, хотя догадывалась, что мог пожелать этот кобель.

Ответ ее не удивил, но ей стало страшно от одной только мысли о методах возврата девушки. По частям или целиком, не имело абсолютно никакого значения. Все сводилось к тому, что, в какой бы упаковке ни вернул ее Никита, она вряд ли была жива на момент возврата. Единственное, она надеялась, что убил ее не Никита.

– Пацан ее повесил на лоджии на бельевых веревках, – произнес Егор, будто прочитал мысли Наташи.

– Ну и что, ему это помогло? – Копылову напугало собственное безразличие. – Он все равно проиграл?

– Да, – сказал Егор. – Он позвонил мне в два часа ночи, чтобы похвастаться выигрышем.