Вдруг Ньютон обернулся и заговорил ? так же неожиданно, как раньше, хотя и безо всякой резкости. Он спросил:
? Зачем вы хотели видеть меня, мистер Брайс? ? В его тоне не было настойчивости, только любопытство.
Вопрос застал Брайса врасплох, и, чтобы как-то замаскировать паузу, он налил себе ещё виски. Затем ответил:
? Меня очень впечатлила ваша работа. Фотоплёнка… красители, рентгеновские лучи… и ваши инновации в электронике. Думаю, это самые… самые неординарные идеи, что встречались мне за долгие годы.
? Спасибо. ? Ньютон как будто слегка оживился. ? Мне казалось, очень немногие знают о том, что я… к этому причастен.
В его усталом бесстрастном голосе было что-то, от чего Брайсу сделалось немного стыдно за себя, за своё любопытство, заставившее его прочесать всю корпорацию вплоть до самого Фарнсуорта, а затем вынудить Фарнсуорта устроить эту встречу. Он чувствовал себя словно ребёнок, который пытался добиться внимания своего терпеливого отца, но не сумел, а только потревожил и утомил его. В эту минуту он подумал, что, наверное, покраснел, и мысленно возблагодарил царивший в комнате полумрак.
? Я… всегда восхищался выдающимся умом. ? Брайс смутился и беззвучно обругал себя, понимая, что выглядит как школьник. Но когда он услышал вежливый и скромный ответ Ньютона, его смущение куда-то испарилось ? он вдруг понял, что его собеседник, наверное, просто пьян. Он слышал его отстранённую, безучастную, слегка нечёткую речь, видел растерянный, расфокусированный взгляд его широко открытых глаз и чувствовал, что Ньютон, почти неуловимо, был или очень пьян ? спокойным, тихим опьянением, ? или очень болен. И внезапно он ощутил прилив острого чувства близости к этому худому одинокому человеку. Уж не был ли и сам он пьян? И не был ли Ньютон, так же, как он сам, мастером тихого утреннего пьянства, так и не нашедшим ни одной причины, почему бы разумному человеку в этом сумасшедшем мире не напиться с утра пораньше? Или это была та самая пресловутая ненормальность гения, безумная и неприкаянная рассеянность, ментальный озон ? порождение сияющего разума?
? Оливер договорился с вами об окладе? Вы довольны им?
? Об этом позаботились как нельзя лучше. ? Брайс встал, распознав, что этим вопросом Ньютон завершает беседу. ? Я вполне доволен своим окладом. ? И, пока ему не предложили удалиться, спросил: ? Мистер Ньютон, могу ли я задать вам один вопрос, прежде чем уйду?
Ньютон будто бы не слышал его: он всё так же смотрел в окно, бережно держа пустой стакан в своих изящных пальцах. Лицо его, гладкое, без морщин, отчего-то казалось очень старым.
? Конечно, профессор Брайс, ? сказал он тихим голосом, почти шёпотом.
Брайсу вновь стало неловко. Этот человек был так невероятно благороден… Брайс откашлялся и заметил, что на другом конце комнаты проснулся попугай и с любопытством уставился на него, как до этого кошки. У него закружилась голова, и теперь-то уж он точно покраснел. Он проговорил, запинаясь:
? На самом деле, это не важно. Я… я спрошу вас как-нибудь в другой раз.
Ньютон смотрел на него так, будто не слышал, и всё ещё ждал, что он скажет. Затем произнёс:
? Конечно. Как-нибудь в другой раз.
Брайс извинился, вышел из комнаты и побрёл через холл, щурясь от яркого света. Когда он спустился вниз, кошек там уже не было.
10
Следующие полгода Брайс был занят так, как никогда ещё в своей жизни. С той минуты, как Бриннар проводил его к выходу из большого дома и направил в исследовательские лаборатории по другую сторону озера, он с совершенно чуждой ему готовностью и рвением погрузился в выполнение разнообразных задач, которые ставил перед ним Ньютон. Нужно было подобрать и усовершенствовать сплавы, провести бессчётное число опытов, найти образцы пластмасс, металлов, смол и керамик, которые бы безупречно отвечали заданным значениям устойчивости к высоким температурам и кислотам. Это было именно то, чему Брайса учили, и он очень быстро втянулся в работу. В его распоряжении было четырнадцать подчинённых, огромный алюминиевый ангар с лабораториями, почти неограниченный бюджет, личный домик на четыре комнаты и карт-бланш ? которым он ни разу не воспользовался ? на полёты в Луисвилл, Чикаго и Нью-Йорк. Конечно же, не обходилось и без треволнений и путаницы ? особенно это касалось своевременной доставки нужного оборудования и материалов, или вспыхивающих время от времени мелких ссор между его подчинёнными. Но даже из-за этих неурядиц работа никогда не останавливалась полностью ? настолько она была многогранна. Брайс был если не счастлив, то, во всяком случае, слишком занят, чтобы быть несчастным. Новое дело увлекло и поглотило его так, как никогда не увлекало преподавание, ? а он прекрасно знал, как много в его жизни значит работа. Он был уверен, что окончательно порвал с университетом, так же как много лет назад ? с государственной службой, и что ему
Вы читаете Человек, который упал на Землю
