— А что Кальт? Что ты о нем думаешь?

Сей сощурился и, как бы собираясь с мыслями, вновь запустил пятерню в бороду и принялся теребить пальцами подбородок, словно прикидывая, стоит ли сообщать господину все, что он думает о Кальте. Наконец, после минутных размышлений он произнес:

— Клай Кальт самый опасный и сильный противник. Больше того, мой господин, если мне будет позволено высказать одну догадку, так сказать, плод моих худоумных размышлений…

— Говори!

— Я опасаюсь, что теперь, после смерти сына-наследника, Великий Фишу переделает свое завещание в пользу мужа старшей дочери и…

— Объявит всенародно его, Клая Кальта, законным наследником трона… Ты это хотел произнести своим мерзким языком? — вскричал Пирон, побагровев от ярости.

— Мой господин, боюсь, что так и будет. Если только это событие уже не произошло. Авторитет старика императора в народе еще очень велик и его воля кое-что значит.

— Но ведь Кальт калиец, неужели ронги уступят власть над собой иноземцу? Разве такое возможно? Было ли такое когда-либо в истории Ронгонии? Летописи, хроники древних царств молчат о том.

— Мой повелитель, если такого события и не бывало доселе, это не доказывает его неосуществимость. Вам ли не знать, как сильны Кальты! Что с того, что принц Клай родился на солнечном юге, он отлично, как на своем родном языке, говорит на ронгском. Его жена чистокровная ронгонка из рода Фишу. Его сыновья законные внуки императора.

— Если Кальт станет императором, я погиб! — прошептал Пирон. — Этого нельзя допустить! Найди мне надежных людей, Сей! Надо подослать их в лагерь Кальта. Пообещай им, что хочешь! Я готов отдать половину своих богатств, лишь бы он не доехал до Кароса! Сей, что же ты молчишь? Ты слышишь меня?

— Я весь внимание, мой повелитель! По счастью, принц Клай воюет с Мигу на севере. Правда, по последним донесениям моих агентов, успехи у Кальта ощутимее, чем у нас. Не сегодня-завтра падет столица царства Вах и тогда руки у принца будут развязаны. Вот поэтому-то нам нужно спешить. Мы должны успеть в Карос раньше Кальта.

— А Корг?

— Корг… С ним что-нибудь придумаем. Пока надо договориться с царем Харотии. Думаю, он уже знает о событиях на севере и…

— Не запросит многого!

— Да, мой повелитель. Поэтому, получив от вас подробнейшие инструкции, я готов сейчас же тайно отправиться к царю. Скоро наступит ночь. Ночью мне легче выбраться из города незамеченным. За неделю, за две, думаю, все решится.

Минуту Лов молча смотрел в глаза своего бывшего раба. Через длинные, узкие решетчатые окна дворца падал свет Тосы, маленького багрового спутника Лураса. Блики красных тонов смешивались на лице Сея с отблесками от зажженных светильников, и физиономия слуги казалась Пирону зловещей, уродливой карнавальной маской. Что было за этой маской, какие мысли бродили в голове Сея, маршал отгадать не мог и колебался, понимая, что приходится вручать свою судьбу пусть и близкому ему существу, но все же существу коварному, опасному. Наконец, решившись, Пирон кивнул:

— Хорошо! Даю тебе десять дней на все: и на дорогу, и на переговоры. Если к исходу десятого дня не будет от тебя вестей, я поведу армию к столице Харотского царства! И возможно, мне повезет, как повезло Кальту. Иди, готовь грамоты! И пусть боги судьбы покровительствуют нам!

Наиболее дальновидные жители ронгской столицы пришли в сильнейшее смятение, когда было объявлено о смерти принца Крома. Смятение это объяснялось вовсе не тем, что императорский сынок снискал себе всеобщие симпатии жителей Кароса или пользовался народной любовью, напротив, принца при жизни больше ненавидели за наглость и высокомерие. У многих знатных горожан Кароса в памяти еще были дикие выходки и загулы Крома, унижения, которым он подвергал не угодивших ему придворных. Конечно же, мало кому доставлял удовольствие и капризный характер наследника, все в Каросе отлично знали, что определяющими чертами этой царственной натуры были глупость, мстительность, истеричная жестокость, переходящая зачастую в трусливый садизм. Нет, совсем не безвременная кончина принца раздосадовала и обеспокоила жителей Кароса, их ужаснуло другое: страна оставалась без прямого законного наследника.

Старый император был тяжело и неизлечимо болен. И аристократы Кароса в ужасе предчувствовали грядущую смуту, междоусобицы царедворцев, а то и открытые столкновения знатных родов Империи, гражданскую войну и развал государства.

Наиболее мудрые чиновники и землевладельцы, понимая, что в стороне от начинающейся грызни из-за императорского трона им не остаться, потеряли сон и покой, прикидывая так и эдак, сторону которого наиболее вероятного претендента на престол им принять, кому оказать поддержку золотом,