чего бы?.. Короче, хочу уговорить папу с мамой его усыновить.

– Светляк на все смотрит сверху, – посерьезнела Натали. – В этом его главный талант. Иногда мне кажется – смотрит из космоса. На себя, на нас. Видел, как он пазлы собирает? Если вы его усыновите, это большое дело.

Она была права по части пазлов, скорость, с которой мальчик расправлялся с головоломками, ограничивалась только быстротой его моторики. И Эйнштейн ставил именно на него в хот-степе, а не на моторного Дракулу – почему? Если Светлячок воспринимал «игровую площадку» взглядом сверху, а собой управлял, как фигуркой на доске, то состязаться с ним и вправду было трудно… Я вспомнил тест, с которого началось наше с мальчиком знакомство, – те двадцать пять листов бумаги, составившие в итоге большую и цельную картину. Он нарисовал, как его сжигают. Неужели увидел это из космоса? Помню, там, кроме огненного костра, была еще улица с бульваром и река рядом. Точно как Первый Седой квартал в районе Нижней, где мы все сейчас прячемся…

Меня передернуло. Натка положила мне руку на грудь: спокойно, Пэн, прорвемся.

Я рассказал ей про этот тест. Потом рассказал, как Светлячок появился в «Детском саду», отвергаемый всеми малолетними аномалами просто по причине того, что у него есть мама с папой. Моя мама, чтобы внедрить его в детский коллектив, устроила эстафету, подвижную игру. Задача была: собрать вазу из осколков. Осколки лежали двумя кучами – для двух команд. Каждой команде предстояло собрать свою вазу. Выстроившись двумя шеренгами, дети по очереди бегали к кучам и выбирали с пола один из осколков, среди которых специально набросали еще и лишние. Если выберешь неправильно – подведешь товарищей. И с какого-то момента Светлячок взял руководство на себя, подсказывал команде, какой осколок брать. Его умение составлять цельную картину из частей позволило им выиграть с большим преимуществом. Изгоя зауважали и свои, и проигравшие, а сам он почувствовал уверенность в себе…

– Мама у тебя – супер, – сказала Натка. – Хочу такую.

– Поделюсь, когда у нее будет внук.

– А вдруг будет не внук?

– А кто? – натурально изумился я.

Она меня укусила.

– Может, ну ее, эту «кабинку номер два», – вбросил я разумную мысль. – Зачем рисковать внуком, а также не-внуком.

– Ты как отец, – ответила она. – Хотите обломать мне кайф? Усохните, зануды. Горгоне есть что сказать пришельцам, и она им скажет…

Она была настроена твердо, отговорить ее от прыжка в неведомое было нереально. «Кабинка номер два» в затерянной «Душевой», ведущая к пришельцам, была смыслом ее странной жизни… Попробую влезть с другого хода и попозже, решил я. А пока, раз уж зашел разговор об ее отце, я невзначай поинтересовался, откуда миллиончики, на чем предок разбогател? Она была откровенна: все началось с «яйца», которое Носорог сумел выгодно продать и остаться при этом в живых. «Яйцо» – это ценнейший артефакт из чернобыльской Зоны, который и там-то сумасшедшая редкость, но когда он уже переправлен через океан, то, господа Большие Шишки, выворачивайте наизнанку ваши кошельки и тем будьте счастливы. Таким образом, отец Натали получил стартовый капитал. А протоптанные к «Душевым» тропинки позволили ему сделать выгодные вложения (криминального характера, само собой) и получить сказочную прибыль, быстро увеличив капитал на порядок.

Артефакт, как говорил Натали ее отец, он получил от все того же Живчика. Теперь-то мы знаем, что никаких коммерческих отношений между Живчиком и Носорогом быть не могло, если, конечно, речь не идет о тяжелой форме шизофрении, так что это звено из цепочки выбрасываем. Пресловутое «яйцо» Живчик-Носорог слупил с Пинк Флойда в счет оплаты каких-то услуг. Каких – Натали не в курсе. То есть артефакт в Чернобыле добыл Пинк Флойд, а в Хармонте им воспользовался Живчик. Это логично, если вспомнить, что один из партнеров – авторитетный сталкер из числа местных, а второй – пришлый и бесправный. Вдобавок этот второй еще и беглец, попавший в беду, вынужденный перетаскивать семью с континента на континент. Наверное, тогда-то и распался «тройственный союз», о котором пели дуэтом Антисемит и Живчик.

А услуга, о которой упоминал Носорог и которая пошла в оплату за «яйцо», – это, очевидно, помощь с легализацией в Хармонте. Как бы иначе мои папа с мамой так легко вписались в местную жизнь, да еще и разделившись, то есть порознь? Никак иначе. Только за деньги, отданные в нужные руки. Деньги чиновникам и военным должен был передавать надежный человек, которым, по определению, отец быть не мог. Да и суммы скорее всего требовались бешеные. Так что хорошую сделку заключили Пинк Флойд с Живчиком, и как же здорово, что условия были выполнены. А то ведь всякое в мире сталкеров бывает…

Очередные кусочки картины встали по своим местам.

– Что случилось с твоей мамой? – спросил я Натали.

– Умерла при родах. Я ее убила. Отец до сих пор не может маму забыть.

– Прости.

– Не парься, я-то ничего не помню.

Вот и я ничего не помню, подумал я. Где я все-таки родился, в Киеве? Или мама перебралась в Хармонт, будучи беременной? Кто мне скажет правду?

– Зачем твой отец все это замутил? С «Детским садом», устроенным прямо в Зоне?