Подошла она, когда я уже переоделась в домашнее платье и теперь сидела перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Светлая кожа, зеленые глаза, тонкие черные брови, длинные ресницы, волосы цвета темного шоколада… Матушка говорила, что во мне поровну и от отстраненной холодности севера, и от завораживающих тайн востока.

Ей было виднее.

– Как же ты меня напугала! – Я настолько задумалась, что шагов Елизаветы Николаевны не услышала. – Настенька! – Она резко захлопнула дверь спальни, быстрым решительным шагом прошла те несколько шагов, что нас разделяли, и практически упала на колени перед пуфиком, на котором я устроилась. Сжала мои ладони. – Девочка моя!

– Матушка! – Я попробовала вскочить, чтобы поднять ее с пола, но лишь дернулась, тут же отказавшись от своего порыва. Ей нужно было то, что сейчас происходило. Нужно, чтобы унять те тревоги, следы которых легли тенями под ее глазами.

– Пообещай мне… – Она замолчала сама, протяжно вздохнув и закрыв на мгновение глаза. – Я прошу тебя…

– Ты мне уложишь волосы? – жалобно протянула я. Наклонилась, ласково поцеловала ее в щеку. – Я не знаю, что с ними делать. – Отстранилась, глядя с заискивающей улыбкой.

– Волосы? – Растерянным ее взгляд был недолго. – И вот в кого ты у меня такая?! – поднимаясь с колен, укоризненно качнула она головой.

– Какая? – поймав ее за руку, лукаво посмотрела на матушку снизу вверх. – Умненькая или хитренькая?

– В том-то и дело, – поцеловав меня в лоб, хмыкнула она, – что и умненькая и хитренькая.

– Тогда – в тебя, – убежденно заверила я ее. Прижала ее ладонь к губам: – Прости меня…

Она опять вздохнула, посмотрела на меня… В ее глазах были грусть и решительность.

– Ты стала совсем взрослой, Настенька, – наконец произнесла она, – и не мне тебе указывать, как жить, но об одном я все-таки хочу попросить…

– Не надо, матушка, – поднялась я, позволила ей себя обнять. – Я обещаю, что буду думать, прежде чем что-то сделать.

Если судить по тому, как хмыкнула, не сильно-то она мне и поверила.

– Садись, – рывком оттолкнув меня, указала на пуфик. Ее глаза были влажными, но она быстро взяла себя в руки, – сделаю из тебя девушку, а то пацанка – пацанкой!

Спорить я не стала. В отличие от других видов магии, бытовая давалась мне с трудом.

– Матушка, – глядя, как Елизавета Николаевна пропускает сквозь пальцы пряди волос, решила я сменить тему, – а ты дочь графа Вертанова знала?

– Дочь графа Вертанова? – переспросила она, встретившись взглядом с моим отражением. – Ты про которую из них?

– Из них? – удивилась я. – Я думала, что Ольга была единственной.

– Нет, – закончив с одной стороной, она внимательно осмотрела результаты своего труда. Что-то ей не понравилось, она вновь запустила ладонь под волосы, приподнимая их. – С Юлией – старшей мы были подругами, два года жили в одной комнате в пансионе. А вот Ольгу я знала хуже. Она была любимицей графа и лет с десяти сопровождала его в дипломатических поездках.

– Вы сказали – были? – уточнила я, с интересом наблюдая за своим преображением.

Волосы под руками матушки стали более объемными, мягко обрамляя мое лицо, подчеркивая чуть раскосый разрез глаз и линию бровей.

– Юлия погибла. – В ее глазах появилась печаль. – Это долгая и грустная история.

– А Ольга? Говорят, она была одной из жен султана Мурада?

– Говорят, – не очень весело усмехнувшись, отозвалась она. – А еще говорят, что Мурад поселил ее в своем дворце, спасая от опасности, которая угрожала ей и Юлии.

– Так твоя подруга тоже жила в султанате? – Стоило признать, что ничего подобного услышать я не ожидала.

Ответом стал тяжелый бой часов. Семь вечера…

– Ну вот. – Матушка отошла, склонила голову к плечу, рассматривая меня внимательно. – Ты у меня красавица.

Я покрутила головой, улыбнулась довольно:

– Спасибо!

– Раз – спасибо, – лукаво посмотрела она на меня, – выполни одну мою просьбу. Совсем маленькую.

– Ну, если маленькую… – протянула я капризно. – Что я должна сделать?

– Ничего, – она смешно наморщила нос, – пообещать не обижать князя. Хотя бы только сегодня.

– Я?! – возмущенно воскликнула я. – Князя?!

– Мы договорились? – Она все еще продолжала улыбаться.

– Если только сегодня! – вроде как тяжело вздохнула я. – Но ты мне не ответила, – напомнила я про свой вопрос.

– Не сейчас, – дернула она плечом. – Фарих должен подъехать в четверть восьмого.

– Ах! – всплеснула я руками. – Фарих обещал…

Елизавета строго погрозила мне пальчиком и направилась к двери.