любовью, пока ее разрывало чувство вины.

– Кажется, у меня сегодня получится, – шепнул он ей на ухо.

Он раздел ее, как делал всегда: никакой изобретательности в этом вопросе – сначала торопливо сдернул с нее верхнее платье, потом перешел к белью. Он поцеловал ее в шею: подбородок в щетине. Ее вина и его предсказуемость скоро свели все ее возбуждение на нет.

Она закрыла глаза и стала думать о Люпусе.

– Так этот мудак – гомик? – спросил Джей-Си.

– Отвечаю, – сказал Дюка.

Шел снег, когда они трое встретились в порту Ностальжи. Свет от двух лун серебрил морскую гладь, но Малум внимательно вглядывался в легкую рябь, ища признаков чего-то неестественного. Он только что вернулся со встречи с инквизиторами – давал им взятку, чтобы те закрыли глаза на пару выпитых досуха трупов, которые его ребята небрежно оставили лежать у всех на виду, – а дел у него было еще полно. Держать в своем подчинении целый подпольный город – это не цветочки нюхать, к тому же бо`льшую часть этой собачьей работы приходится делать самому.

Сумерки, улицы, оживленно торговавшие днем, с наступлением ночи притихли, даже дома, казалось, облегченно перевели дух. Город медленно соскальзывал в сон.

Малум не переставал удивляться тому, как много продуктов – для ледникового периода, конечно, – поступало в продажу. Лошади стучали копытами по мостовым, на быстро пустевших улицах трубы подземной отопительной системы, как всегда, выкашливали в воздух султаны пара, и они стояли по всему Виллирену призрачными столбами.

– И что нам теперь делать? – Джей-Си, засунув обе руки поглубже в карманы куртки с капюшоном, переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться.

Малум посмотрел на него и подумал, уж не пьян ли он снова. Парень хорошо умел скрывать свою слабость – неспособность прожить и дня, не приложившись к спиртному. Но все равно, форма у него уже не та, веснушчатое лицо обрюзгло. Придется поговорить с ним на днях, а то и пригрозить исключением из банды, если он не завяжет.

– Нельзя, чтобы голубой всем заправлял. Может, стоит рассказать остальным? Ну, Лутто и другим тоже.

– Подозреваю, толку от этого не будет. – Малум не хотел сообщать им эту новость, по опыту зная, до какой степени им будет противно. Его люди не умели думать о нескольких вещах сразу, но теперь, когда угроза профсоюзов устранена, деньги получены и разделены между ними, можно было позволить им заняться делами более личного характера. – И вообще, кто нам поверит, на фиг? – продолжал он. – Наше слово против его слова. Нет, я сам с ним поговорю, с альбиносом этим, посмотрим, что он нам скажет. Пусть докажет, что он настоящий мужик, а не… – Малум тряхнул головой. – Если он думает, что после этого я позволю ему командовать моими людьми, то пусть-ка еще разок репу почешет. Не умеют его солдаты воевать – ну и черт с ними. А мы воспользуемся тоннелями для эвакуации, как все.

– Надо его вздуть, – предложил Дюка. – Избить до полусмерти. Это же ужас, что он творит, а?

Малум выразил свое согласие. Ему и самому было противно, когда он узнал, что такое может твориться на самой армейской верхушке. Не мужское это занятие – подставлять задницу другим мужикам. Он не был большим поклонником Церкви Джорсалира, но с иными из ее порядков считаться стоило. Так что, может, и следует преподать этому командующему урок, показать ему, как ведут себя настоящие мужчины.

– Предоставьте это мне.

Тут чья-то голова пробила гладкую поверхность воды и неожиданно плавно заскользила к берегу. За ней еще одна и еще. Вот пловцы один за другим стали выбираться на пристань: гибкие, темнокожие, они шлепали по суше, совершая движения, казавшиеся невероятными.

– Морелюди здесь, – объявил он остальным.

– Напугали, бля, – буркнул Дюка.

Еще несколько теней выскользнуло из моря, потом все вместе они принялись вытягивать на берег какие-то ящики. Один из новоприбывших направился к Малуму, тот шагнул ему навстречу.

– Вечер добрый, – сказал он.

Бугры мышц ходили под кожей цвета индиго, крупные жабры оттопыривались по обе стороны грудной клетки, перепончатые ноги шлепали по камням пристани, а волосы моречеловека напоминали скорее морскую траву или даже водоросли, выброшенные штормом на берег, чем характерный признак млекопитающего. Он был выше Малума, соленая вода текла с него ручьями. Эти гибриды считались то ли плодом работы культистов, проведенной еще несколько сотен лет тому назад, то ли результатом межвидового скрещивания – в разных книгах об этом писали по-разному. Жили они в основном в море, но иногда строили себе хижины на берегу, где проводили ночи, или находили укрытие в пещерах.

Но для Малума они регулярно погружались в темные пенистые глубины в поисках биолюмов. Давным-давно он заключил с ними сделку, по условиям которой они снабжали его живыми светильниками, а он взамен гарантировал им неприкосновенность их береговых жилищ, а заодно снабжал их видами наземной пищи, которую они полюбили, но сами собирать не могли, так как подолгу оставаться на поверхности было для них опасно.

– Приветствую тебя, торговец. – Речь моречеловека была напряженной и странной для уха, но все же, вне всякого сомнения, человеческой. Сам он