потешно. Но я очень не советую вам смеяться на его лекциях. По назначению дополнительных занятий профессору де Вилье нет равных. Насколько я помню, оккультные науки у первого курса начнутся только зимой, после праздника Рождения Солнца.

– Похоже, эти двое не слишком-то ладят, – осторожно заметила Амалия. – Мадам Мерсье…

– Мадам Мерсье может многое себе позволить, – отрезала Кроу. – В отличие от нас с вами, юная леди. Профессора де Вилью сложно назвать приятным человеком. Но в своей области он лучший.

Амалия ненадолго замолчала перед тем, как задать самый важный вопрос. Точнее, даже два вопроса.

– Госпожа Кроу, вы знаете, чего от меня добивается профессор Коннери? – выдохнула она. – Я стану темным магом?

На этот раз замолчала Кроу. Ее руки, до этого резво порхавшие по древним бумагам, замерли. Амалии даже показалось, что длинные тонкие пальцы женщины вздрогнули, но та быстро совладала с собой и вернулась к работе.

– Похоже, вы очень любите задавать этот вопрос, госпожа Хэмптон, – негромко произнесла Кроу. – Но я вряд ли смогу сказать вам больше, чем ректор Торвальдсен. Вы унаследовали очень необычный Дар – так уж случилось, и этого не изменить. Но выбор остается за вами. Я склонна думать, что темными магами не рождаются. Что же касается профессора Коннери, – Кроу тяжело вздохнула, – если он что-то задумал, остановить его будет непросто. Я бы сказала – почти невозможно.

– Он говорил, что может научить меня чему-то. – Амалия покачала головой. – Это… что-то очень плохое, да? Темное?

– Есть знания, которых опасается даже ректор Торвальдсен. – Кроу оперлась на полку. – И у него есть на это все основания. Профессор Коннери давно ищет того, кому можно было бы их передать.

– Но я не хочу! – воскликнула Амалия. – Я не собираюсь…

– Я сделаю все, что смогу, госпожа Хэмптон, – хмуро отозвалась Кроу. – Но этот человек неимоверно, безумно упрям. И пусть вас не обманывает его прямота – профессор Коннери очень хитер. За его плечами десятки войн, и ни одной из них он не проиграл.

– Похоже, вы давно его знаете, – заметила Амалия. – Кто он? Откуда?

– Он солдат. – Кроу пожала плечами. – Он был солдатом, когда мы познакомились полтора века назад, и остается им до сих пор. Многим из профессоров не нравятся его методы, но Грегор Коннери – непревзойденный боевой маг. А для ректора Торвальдсена это всегда было самым важным в выборе нового профессора для Академии.

– Отец говорил, что темных магов больше не осталось. – Амалия отложила в сторону очередную тяжелую книгу. – Они действительно так опасны?

– Только для врагов, – твердо ответила Кроу. – Вам не нужно бояться профессора Коннери, госпожа Хэмптон. Он не причинит вреда ни вам, ни кому- либо другому из студентов. Но его знания могут быть опасны сами по себе.

– Значит, эти знания мне не нужны, – буркнула Амалия и снова взялась за бумаги.

– Хотелось бы мне верить, что все будет так просто. – Кроу рассеянно смахнула пыль с полки. – Ваш Дар еще не раз напомнит о себе. Я повторяю – выбор зависит от вас, но никто не говорит, что он будет легким.

– Не хочу. – Амалия устало прижалась лбом к корешкам книг. – За что? Почему я? Почему я вообще должна выбирать?

Кроу молча обошла полку и, склонившись над Амалией, крепко взяла ее за плечи.

– Потому, что в противном случае за вас обязательно решит кто-то другой, – тихо произнесла она. – Например, профессор Коннери. Я сделаю все, чтобы помочь вам, но этого будет недостаточно. Вы должны сами справиться с этим, госпожа Хэмптон.

Амалия мягко высвободилась из рук Кроу и отвернулась к полкам. Разговор не принес облегчения. Только ответы на вопросы – но и тех стало еще больше. Как и ректор, профессор Кроу играла в какую-то свою игру. Намекала, подсказывала, но не отвечала прямо. Выбор? Разве у Амалии он был? Неужели нельзя просто приказать Коннери оставить ее в покое или вообще убираться хоть к черту на рога?! Неужели Кроу и Торвальдсен позволят сделать из студентки чудовище?

Амалия сердито распахнула очередную книгу и подняла в воздух целое облако пыли. И тут же оглушительно чихнула, едва не приложившись головой об полку. Тяжелый фолиант наклонился, и из его страниц на пол выпала тоненькая книжечка в истертом переплете из черной кожи. Амалия присела на корточки, чтобы получше рассмотреть находку. Хрупкие пожелтевшие страницы грозились рассыпаться от малейшего прикосновения, некоторые склеились между собой, а на некоторых красовались целые лужи из побуревших за долгие годы чернил. Но все-таки кое-что можно было прочитать. Почерк в книжечке оказался совсем не похожим на убористую и ровную каллиграфию хозяйственников Академии. Громоздкие и неровные буквы словно плясали на бумаге какой-то дерганый танец, а строчки к концу неизменно задирались вверх – как будто ребенок писал. Но следы пальцев, попадавшиеся чуть ли не на каждой странице, никак не могли принадлежать ребенку. Амалия приложила к бумаге собственную ладонь – она оказалась короче на добрых четыре дюйма. Ничего себе лапища!

– Госпожа Хэмптон, вы в порядке? – поинтересовалась Кроу. – Нашли что-то?

– Нет, – быстро ответила Амалия. – Просто несколько листов со списками. Ничего особенного.

Она соврала быстрее, чем успела подумать, зачем ей вообще нужна эта странная вещица. Наверное, дело было в запахе. Старые учетные книги пахли почти так же – древностью, залежавшейся бумагой, пылью и сыростью. Но от этой небольшой книжечки исходил еще один сладковатый и будоражащий